Мистер Вечный Канун. Уэлихолн,

— Вы мне угрожаете, мадам?

— Что вы, что вы! — процедила Селен Палмер. — Просто добрый совет…

Виктор прекрасно знал цену подобным «добрым советам».

— Я уверен, мадам, вы и сами найдете дорогу до двери, — сказал он. — Разумеется, я помог бы вам с багажом, будь он у вас, но… — Виктор с сомнением оглядел узкую машину, в которой и ридикюль не поместился бы, — боюсь, у меня есть дела, которые больше нельзя откладывать. Хорошего вам дня.

Виктор кивнул старухе и направился к гаражу, но не успел он сделать и пяти шагов, как сзади раздалось очередное:

— Молодой человек!

Виктор обернулся и пораженно замер.

Гостья пронизывала его осуждающим взглядом. Рядом с ней на тротуаре расположились три громадные сумки и пара старомодных клетчатых чемоданов. Когда она только успела их вытащить?! И как они все поместились в этой машине?!

— Я долго буду вас ждать? Обещали помочь — так помогайте!

Виктор вздохнул и обреченно направился к чемоданам.

Любопытство сгубило кошку. И этой самой кошкой сейчас был Томас Кэндл.

Томми слышал шаги в коридоре, громкие голоса на лестнице и стук хлопающих дверей, но все это его нисколько не волновало. Он лежал в своей постели, и ему было плохо. Очень плохо. Если попросту, Томми заболел. И это было весьма некстати. Дом кипел приготовлениями. В Крик-Холл начали прибывать гости.

Томми любил этот день, потому что все привозили им с Кристиной и Марго подарки. Еще приезжала тетушка Скарлетт. А уж ее подарки он ждал каждый раз с особым нетерпением: она всегда знала, чем его удивить. Помимо этого, и сам приезд гостей к празднику был похож на настоящее приключение. И начиналось оно, собственно, с тех, кто заходил в двери. Все они были такие разные: хмурые и веселые, ворчливые и беззаботные. Но все непременно — странные-престранные.

Томми прятался в саду и, забравшись на какое-нибудь дерево, тайком подглядывал за подъездной дорожкой к дому и калиткой, разделяющей сад Кэндлов и старый парк. Даже оттуда прибывали гости, как будто они спускались прямо с неба или возникали из воздуха. Мама объясняла это тем, что не у всех есть автомобили. Томми не понимал этого, ведь в таком случае у тех, у кого не было автомобилей, просто обязаны были быть самолеты и парашюты. Когда он спросил об этом маму, она лишь сказала: «Не говори глупостей» и «Ешь свою овсянку».

И все-таки приезд гостей всегда был волнующим событием. Везде горят лампы! Везде пылают камины! Множество пальто и шляп! Десятки чемоданов — и ни одного похожего! Однажды тетушка Макриди зачем-то даже притащила с собой пианино. Причем волок его в дом через весь сад, громко возмущаясь и ругаясь, дядюшка Джозеф…

Вспомнив о дядюшке и о разговоре в библиотеке, Томми почувствовал себя еще хуже. Если бы он уже не решил, что его заколдовала ведьма Кроу, он бы подумал, что его отравил дядюшка. А что, он мог бы! С легкостью! Но яд — это так скучно, а вот зловредное колдовство ведьмы — совсем другое дело. И теперь из-за этой самой ведьмы он пропускает появление гостей! Как некстати…

Помимо того, что это было некстати, это было еще и невыносимо! Всего за какую-то ночь он заболел так, как не болел, кажется, никогда в жизни. Когда Томми был совсем маленьким, случалось, он днями напролет лежал в постели, проглатывал десятки различных пилюль, и к нему постоянно вызывали доктора. Но даже тогда он не ощущал ничего подобного.

Утром Томми проснулся от того, что тонет. Слезы текли неостанавливающимся потоком, комната кругом плыла. По ощущениям, в носу что-то ворочалось, а рот будто бы был полон слизи. Горло драло, словно внутри поселилась сотня злющих котов. Дышать было трудно.

К завтраку Томми, понятное дело, не спустился. Мама, взглянув на него, и сама поняла, что сын болен. Правда, она считала, что он всего лишь простудился на холодном ветру. Она не знала, что…

— Ведьмы существуют, — прошептал Томми.