Обещание

— Если возникнут еще какие-нибудь проблемы, звоните по тому же номеру, но с этого момента обо всем будет заботиться моя невестка Зои, — сказал он, держа в руках теплую банку с тортом. Он немного смущенно постучал по крышке. — Еще раз спасибо. Очень любезно с вашей стороны.

— Спасибо, — снова сказала она, взъерошив волосы маленькой темноглазой девочке, которая сидела на полу, методично вытаскивая пластиковые кастрюли из шкафа. — Сейчас здесь уже гораздо лучше. Правда, Лила?

То, насколько довольным чувствовал себя Дэн, возвращаясь после этого в машину, было приятно и унизительно. Пусть он больше ничего не сделал правильно, но, по крайней мере, помог этой семье, сделав их дом более приятным местом для жизни. «Это что-нибудь, да значит», — сказал он себе.

Следующая остановка — Розмари, выглядящая более жизнерадостной, чем в последний раз, когда он ее видел, и возмущенная тем, что врач сказал, что ей будет нужна помощь, пока запястье в гипсе.

— Как будто я совершенно беспомощна, — пренебрежительно фыркнула она.

Поэтому Дэн испытал угрызения совести, когда ему пришлось испортить ей настроение, сказав, что отныне Зои будет заниматься управлением недвижимостью.

— О нет! Мне так нравится видеть вас и болтать с вами, — надулась она. Они сидели в гостиной, Десмонд месил ей колени своими огромными рыжими лапами, на толстой мохнатой морде с прищуренными глазами плавало выражение блаженства. — Разве вы не можете продолжать присматривать за моей квартирой — а она пусть занимается остальными?

— Наверное, нет, — сказал Дэн. — В любом случае я должен через месяц вернуться на работу в офис, а это было только временным делом.

При этой мысли он неожиданно почувствовал себя одиноким.

— Что ж, ладно, — сказала Розмари, роясь в огромной, расшитой бисером сумочке, — по крайней мере, позвольте мне дать вам кое-что. Вот. — Она вытащила три десятифунтовые банкноты и протянула ему. — Передайте этой прелестной девушке от меня. Это мой способ сказать вам спасибо за все, что вы сделали.

— Розмари, нет, я не могу, — запротестовал он. Было ли сегодня в его лице что-то особенное, что вдохновляло арендаторов навязывать ему подарки? Он задумался. — Пожалуйста, не надо денег.

— Нет, я настаиваю. Вы также можете дать ей мой номер телефона, если думаете, что она захочет поболтать о шитье. Интересно, почему она не пошла на эти курсы? Знаете, если Лондонский колледж моды предложил их ей, она, должно быть, очень хороша.

— Ее мама умерла летом, когда она сдавала экзамены, — сказал Дэн. — Не думаю, что эти экзамены были тогда для нее главным приоритетом.

— Очень жаль. Ну что ж! Никогда не поздно. Передайте ей, чтобы она пришла, и я дам ей несколько уроков. Вообще-то мне бы этого хотелось. Мне она показалась очень милой. — Дэн ответил не сразу, и она уставилась на него сверлящим взглядом. — Что? О, Дэниел. Только не говорите мне, что вы уже провалили эту маленькую любовную интрижку!

— Это не любовная интрижка, — возразил он. — Мы просто друзья, но… — Затем он вздохнул, потому что Розмари раздражающе мастерски владела приемом оставлять долгую предвкушающую паузу, которую почти невозможно было не заполнить. — Я вроде как все испортил, — пробормотал он. — С Лидией, с невесткой, со всеми. Надо было оставаться на своей тихой, скучной офисной работе, а не пытаться сделать что-то более сложное.

Розмари насмешливо фыркнула.

— Боже мой, вы себя жалеете, — сказала она. — Ну давайте. Вы могли бы поделиться этой историей, пока у вас есть я, и попросить совета. Рассказывайте.

Он с благодарностью опустился в кресло. Если бы кто-то сказал Дэну шесть месяцев назад, что он обратится к восьмидесятилетней женщине во время эмоционального кризиса уверенности, он бы подумал, что они принимают галлюциногены. Но вот он здесь, изливает душу в последней части мыльной оперы, в которую превратилась его жизнь, когда план добрых дел окончательно рухнул, и Зои пришла в бешенство.

Она потянулась и сжала его руку.

— Вы хороший парень, — сказала она. — Очень добрый человек. Но помилуйте, мне действительно жаль вашу невестку. Бедная женщина. Это просто ужасно, не так ли?