Представил — и содрогнулся.
Бушуки вообще не видели ничего плохого в том, чтобы скупать у смертных их души. Подобные мимолетные жизни не казались им представляющими ценность. Энергия души может быть использована гораздо эффективнее, чем просто поддерживать угасающий уголек, постепенно умирающего мотылька.
Тятенька Мазед сам страдал от этого, и никому такой участи не желал. А потому бушуки с готовностью избавляли от нее несчастных смертных.
И сегодня три демонических народа заключили трехсторонний договор. Ларитры, бушуки и гхьетшедарии уговорились, что не разделят участи нактархимов, сурдитов и ла-ционне. Не позволят ни истребить себя, ни изгнать.
Темный Господин пребывал сегодня в благодушном настроении. Он принимал гостью — и не абы какую, а последнюю из дочерей Оргротора, прекрасную Исмельду. После гибели Биллаона, своего мужа, она бежала от гохерримов, ютилась сперва у отца, а потом перебралась к брату, Аркродароку. Пару веков назад вновь вышла замуж за кого-то из бесчисленных племянников, родила парочку детей, потом поссорилась с новым мужем и якобы случайно прикончила его, унаследовав гхьет… у красотки была бурная биография.
Теперь она пришла к Гламмгольдригу, просить о патронаже. Во время войн гохерримов и сурдитов гхьетшедариев тоже то и дело задевало. Они образовали союз взаимовыручки, давали друг другу убежище и приходили на помощь — но этого им показалось мало, и в какой-то момент они обратились к Органам. Лишенные намека на гордость, гхьетшедарии обещали целовать этим всемогущим монстрам ножки и исполнять любые прихоти, лишь бы те защищали их от проказников-гохерримов.
Многие согласились. Многих заинтересовала возможность получить таких слуг. Органам тоже становилось уже неуютно по соседству с озверевшими гохерримами, и они не возражали против вассальных союзов. Для одних гхьетшедариев патроном стал Рвадакл, для других — Согерахаб, для третьих — Мизхиэрданн. Кто-то пошел в подчинение к Ралеву, Бекуяну, Кхатаркаданну и даже Камтстадии.
Данников не было у Мазеда и Саа’Трирра — этим хватало собственного потомства. Не было и у Мазекресс — она всем отказывала. А вот Гламмгольдриг, к которому попросту никто не обращался, неожиданно почувствовал себя обделенным.
Чем это он им нехорош?!
Но сегодня все менялось. Его милости наконец попросили — и не абы какой захудалый помещик, а сама Исмельда, последняя из дочерей Оргротора. Сыновей у Фаллоса осталось целых трое, а вот дочь выжила всего одна — и теперь она принадлежит ему, Гламмгольдригу!
При мысли об этом он невольно облизнулся.
Девица была не в его вкусе. Слишком тощая, а раскормить двуформенного гхьетшедария невозможно. Но Гламмгольдриг и не собирался ее есть… не сразу же, по крайней мере. Он милостиво говорил с ней и пообещал заступу, пообещал покровительство. Разрешил даже пользоваться паутиной своих Призрачных Троп, укрываться на них от гохерримов, если те возжелают учинить зло бедной гхьетшедарийке.
- НО ЗА ЭТО ТЫ БУДЕШЬ КОРМИТЬ МЕНЯ! - потребовал он. - ТВОИ ВЛАДЕНИЯ… ЧТО ТАМ ПРОИЗРАСТАЕТ? ИЩИ ИЗЫСКИ, ДАБЫ Я ВСЕГДА БЫЛ СЫТ! У МЕНЯ ТРЕБОВАТЕЛЬНЫЙ ВКУС!
Исмельда сочла подобную сделку справедливой и пообещала отсылать Гламмгольдригу десять процентов всего, что будет произведено или собрано в ее гхьете. Ее патрон остался этим доволен и отпустил гостью живой.
Гламмгольдриг не подал вида, но теперь его настроение стало хорошим. Он повеселел, у него улучшилось пищеварение, а напомнившая о себе недавно язва перестала зудеть.
- Рад, что у тебя наконец-то появился вассал, о Темный Господин, - раздался невнятный, мямлящий звук.