Осколки

— Огорчу тебя, но рыжие — не мой типаж.

Я не могу не рассмеяться.

— Слышишь этот звук? — наклоняюсь ближе. — Это коллективный вздох облегчения, который издали все рыжие девушки хором, что судьба их уберегла!

— Ого, какие мы серьезные. И долго этот образец сарказма ждал своего часа? — смеется Ник, пощипывая переносицу, как будто у него болит голова. — Ты, наверное, ночь не спала, готовилась? Потеря памяти определенно сделала тебя креативнее!

— Что? — выдыхаю я.

— Что? — поднимая бровь, передразнивает он.

Какого..?

Но Ник тут же переводит тему.

— Я устал от тебя. Раз стоишь рядом, просто помолчи.

И пока я пытаюсь понять, был ли в его словах скрытый смысл, перед нами беззвучно, словно ниндзя, появляется Арт с зажатым в руке собственным паспортом.

— Хочу поискать в интернете о нас информацию. Может, страницы в социальных сетях, адреса, родственников, — произносит он с энтузиазмом. — Если дадите свои документы, могу и ваши глянуть.

— Только будь осторожен.

Мы с Ником отдаем паспорта, Арт уходит, а мой взгляд останавливается на Шоне. Он все еще возле кассы, помогает пожилой паре, забирая их сумки и провожая сначала к выходу, а потом и к машине. Он помогает им сесть, ставит пакеты с продуктами в багажник и поворачивается в нашу сторону. Увидев его улыбку сквозь прозрачное стекло магазина, я отворачиваюсь, потому что становится ясно, Виола не такая.

Я видела эту пару еще в торговом зале, но мне даже мысль не пришла, что нужно им помочь. А Шон заметил.

Я не сострадательная. Не отзывчивая, потому что думаю лишь о себе.

И не заботливая, как Шон.

Часть меня чувствует вину, часть — гордость. За то, что такой, как он рядом. Наверное, за это я и полюбила его.

— Эгоистка… — К гадалке не ходи, ясно, кому принадлежит произнесенное слово. Я крепче стискиваю зубы.

— Что ты опять несешь?

Как бы не было неприятно, но Нику действительно удается бить словом точно в цель.