Осколки

Дом встречает нас занесенными дорожками, темными занавешенными окнами и увядшими цветами в горшках перед дверью. Он словно спит под белым одеялом, оставленный хозяевами зимовать в одиночестве.

Я делаю шаг вперед, но Шон хватает за локоть, указывая на чёрный вход. «Не оставлять следов на снегу! Точно!»

Он распахивает дверь, и я шагаю внутрь, изучая дом, не по собственной воле согласившийся приютить нас на время. Просторная гостиная, совмещенная с кухней, вполне способна вместить всех за одним столом. В центре комнаты камин, но сейчас он не затоплен и вряд ли будет, чтобы не привлекать внимание.

            Арт присвистывает:

— Вот это хоромы.

— Не мешало бы включить отопление, — поеживаюсь я, проводя ладонями по предплечьям и рассматривая стены с висящими на них трофеями. Слой пыли на мебели наталкивает на мысль, что домик используется только летом.

В голове, наконец, проясняется, и даже дышать и жить становится легче. Ребята тоже оклемались, а может, просто держатся лучше, чем я.

Ник остается парковать машину, Шон сразу же удаляется в подвал, чтобы разобраться с тем, как в доме устроено отопление, а нам с Арти велено перетащить вещи и покупки внутрь. Заполнив полки крупами и консервными банками, разложив портящиеся продукты в холодильник, я поднимаюсь наверх, попеременно заглядывая во все комнаты, пока не останавливаю выбор на самой дальней. Внутри холодно и пахнет сыростью, но это лучше, чем ночевать на улице или в дешевом отеле. Краска на дверях по краям облезла, а обои в мелкий цветочек были наклеены, по-видимому, много лет назад, так как стыки начали расходиться.

— Вы видели, тут целый мешок картошки, — доносится снизу радостный возглас Арта. — Иди сюда! — и я спускаюсь обратно.

В кухне уютно, хоть и пусто. На полу плитка цвета сурьмы, кое-где уже растрескавшаяся от времени; деревянные шкафы раскрашены терракотовыми узорами, похожими на кельтский орнамент. На полках рядами стоят пустые банки. В углу аккуратной башней бумажные коробки, оставшиеся от хозяев. Возможно, их забыли, когда уезжали. Если включить воображение, можно представить, что мы недавно въехали и просто не успели разложить вещи.

Артур выныривает из кладовки с полной чашкой картофеля в руках. Ставит на стол и достает из ящика ножи. Ник входит в комнату, стягивая шапку и отряхивая от снега.

— Присоединяйся, — Артур толкает ногой в его сторону табурет.

— Если мы сможем поскорей поесть, то даже с удовольствием.

Ник потирает ладони друг о друга, выдыхая на них тёплый воздух, бросает куртку на свободный стул и садится рядом с другом. Парни хватают по картофелине. Артур чистит широкими короткими стружками, Ник снимает кожуру по кругу, закручивая ее в спираль, словно каждый раз соревнуясь сам с собой, насколько длинной она может получиться.

— Тебе необходимо особое приглашение? — подбросив вверх и поймав за лезвие нож, протягивает его мне.

Я медленно опускаюсь на стул, беру продолговатый овощ, пару секунд кручу его в руках… и понимаю, что не знаю, что делать. Я не умею чистить картошку. Великолепно! Со вздохом разочарования опускаю руки.

— Все нормально? — Ник облокачивается на прихрамывающий от старости дубовый стол, который тут же кренится влево. — Ох, дерьмо! — он ныряет вниз. — Надо или подложить что-то, или остальные ножки подпилить.

Я скребу по картофелине, пытаясь снять кусочек кожуры. Получается откровенно паршивенько, но я продолжаю, стараясь не обращать внимания на удивленные взгляды парней, и изображаю из себя если не профессионала, то хотя бы не криворукую растяпу.

Ник меряет меня взглядом, в котором издевка читается так явно, что едва ли об этом не кричит. Я сглатываю:

— Кажется, нож затупился, — мямлю еле слышно, опустив взгляд.