Поклажа для Инера

– Вчера так промокли, до сих пор согреться не могу, – ответил Колобок, встал и пожал ему руку.

– Да, дождь не перестает…

– Не зря здешние места называют “краем дождей».

– Луговкина не видел? – спросил Бабагельды.

– Не, не видел. Но вроде один, похожий на него, да с ним еще двое, в лес пошли вон с той стороны.

– Думаешь, это они?

– Наверное.

– Но ведь это самоволка, – удивленно сказал Бабагельды.

– А ты разве не знаешь этого жирафа Луговкина, ведь не остановится, если что задумает, а с ним еще и крокодил Андурсов пошел, так что теперь они до самой Африки не остановятся.

Крокодилом Колобок называл Андурсова-первого, как бы в отместку за прозвище, которое с легкой руки сразу прилипло к нему. Колобку очень хотелось, чтобы прозвища прижились в роте. Но ребята не подхватили прозвища. Луговкин и Андурсов были парнями добродушными, не обидчивыми, они и сами при случае могли пошутить над собой и на прозвища не обижались. Однажды Андурсов брился и, глядя на себя в зеркало, сказал, обращаясь к Бабагельды:

– Колобок прав, есть в моем лице что-то от крокодила, – и весело рассмеялся.

Бабагельды хотел позвать с собой Колобка, но тому не хотелось уходить от ребят, он и Бабагельды предложил остаться с ними. Но Бабагельды пошел дальше. Не успел сделать и несколько шагов, как его окликнул Колобок:

– Как прыгал Бахтияров?

– Он не прыгал, дневальным по роте был, его с дежурства не сняли, а он не настаивал, – сказал Бабагельды.

– А мы-то думали, что он сам попросился. Тут без лейтенанта Буйнова не обошлось, – убежденно сказал Колобок.

– Видно решили, что если днем не прыгнул, то ночью тем более не решится, – опять подходя к Колобку, сказал Назаров.

– Нет, здесь что-то не так. Ведь Буйнов знал, что Бахтияров прыгать не может, а взял его к себе. Может, надеялся, что тот сможет пересилить себя, – размышлял вслух Колобок.

Во второй раз расставшись с Колобком, Бабагельды пошел по тропинке вдоль забора и повернул к памятнику, возле которого они принимали воинскую присягу. Сейчас здесь никого не было. Подойдя ближе, Бабагельды еще раз прочитал надпись на памятнике. Он обошел его кругом, но ни одной фамилии, которая хотя бы отдаленно была похожа на фамилию его земляков, не было. Бабагельды не верилось, что среди тысячи солдат, похороненных в этой могиле, нет ни одного туркмена.

Ведь сколько народу ушло на войну, только из одного нашего села: Ашир Оде, Хакы Джума, Агагельды Эсен, Язы Вели… – сто пятьдесят четыре человека. Говорили, что и среди защитников Брестской крепости нет туркмен. А вот сколько их потом нашли белорусские пионеры, – думал Бабагельды, стоя перед памятником.

Почувствовав, что его свободное время на исходе, он по тропинке пошел в расположение полка. Вспомнив, что читальный зал открыт, он свернул к клубу и увидел сидящих на скамейке Луговкина и Андурсова-первого.