Теория невероятности

«Что? Опять в дерьме? Когда наконец я открою глаза, а вокруг – комфортная обстановка: мягкий свет, музыка, фрукты в вазоне, ну и ….» О женщинах Рваный, вообще любил размышлять, мечтать и фантазировать. Особенно, об интимной близости с ними. По сравнению с реальными взаимоотношениями, это было не обременительно, приятно, а главное, совершенно бесплатно.

Если бы в квартиру Рваного забрался вор, то очень бы обиделся на хозяина. Ничего ценного в ней не было. А то барахло и рухлядь, которые некогда назывались предметами быта, пришли в такое состояние, что надо было поискать старьевщика, согласного приобрести имеющийся хлам даже бесплатно. А вот за вынос, пришлось бы доплачивать хозяину – это, как пить-дать…

Но, слава богу, хозяин о таких мелочах не задумывался, а то бы вспылил не на шутку. И было бы кому-то больно, а возможно и не хорошо, ведь не зря же Олег Рваный бывший борец, гроза района. Если ему ухо на тренировке порвали, почему он должен терпеть личные обиды, да ещё от бог весть кого. В определение «бог весть кто» входили все, кроме, разумеется, самого – Олега Рваное Ухо.

Сегодня Рваный решил навести порядок в собственном гнездышке, чтоб после, с чувством выполненного долга, посетить пивной бар и увидеться с неразлучными завсегдатаями заведения, предоставлявшего временный кров страждущим душам. Предстояло разобраться с грудами носков, скопившихся за последние годы, и рассортировать по критериям использования: рваные, частично порванные, не годящиеся ни на что, и укомплектовать сохранившиеся в целости одиночные носки в пары. Задача стояла непосильная, но жизненно важная, потому безотлагательная. Больше всего оказалось «не годящихся ни на что». Олег решительно швырнул их в мусорное ведро. Ведро переполнилось горкой и носки стали сползать в сторону пола, словно черви в банке рыбака, готовые сбежать при первой возможности.

Чтобы облегчить задачу и не размениваться по пустякам, Рваный решил при сортировке носков придерживаться двух оттенков цветов: темные и светлые. Так он их и сортировал попарно: темные с темными, светлые со светлыми. Конкретный же цвет роли не играл, как параметр второстепенный. «Кто в пивном баре мои носки будет рассматривать?» – убедил он себя твердым вопросом. И даже отвечать на него не стал.

Целых пар, однако, не оказалось совсем. Но пытливый ум тут же предложил подсказку: если одевать по два носка на ногу с разно расположенными дырками, то прорванные места одного, будут перекрываться уцелевшей тканью другого. «Не каждый доктор наук до такого додумается. Это тебе не липовые цифры складывать в одну кучу, а после трясти ними, как шаман. Тут пространственное мышление иметь надо, – похвалил себя Олег, и настроение поднялось чуть ли не до потолка. – Любое дело можно одолеть, если подойти к нему творчески, учитывая опыт предыдущих поколений, и проявить упорство в достижении цели». Последняя фраза вывалилась из головы Рваного совершенно неожиданно, застрявшая, видно, в подсознании, когда-то давно и случайно.

Увлекшись делом, Олег пошел ещё дальше – по дырам на носках, определил наиболее уязвимые места и причины их возникновения. Благодаря невероятным усилиям работы мозга, он взял старые притупившиеся ножницы и стал состригать ногти на больших пальцах ног. Это были даже не ногти, а пазуры – когти, с помощью которых электрики некогда залазили на деревянные столбы. В молодости Олег любил озадачивать приятелей вопросом на логическое мышление, как он его именовал: «С когтями, но не птица, летит и матерится. Что это?» Он повторял его всякий раз при встрече со знакомыми, забывая, что ранее уже ознакомил их с этой шуткой, – был у него такой период. Похоже, во всем виновато было занятие спортом: в голове заклинило от сотрясения, после очередного проведенного броска соперником на спортивном мате.

Правильный ответ был такой: «Это – электрик со столба упал». После разъяснения вопроса полагалось смеяться. Все знали ответ, но выслушивали молча, а после не смеялись. Видно, всем было жалко электрика.

Провозившись полчаса и устранив вычисленную проблему, Рваный пришел к странному выводу, что наука в быту может быть использована во благо, а думать, вообще, полезно и иногда даже приятно. Это была высшая похвала учению из его уст.

Олег Рваный не стал более медлить с порывами души, и быстро одевшись, устремился к объекту своей страсти. Туфель на левой ноге был начищен чуть ли не до блеска, а вот на правом – сохранялась пыль былых походов. Видно, что-то оборвало процесс омовения в самый неподходящий момент, а вернуться к нему не было уже никаких моральных сил. Многое в жизни происходит рывками, толчками, а после успокаивается…

Если бы Олег Рваный вышел из дому чуточку позже, или же, будь попроворней – немного раньше, то сидел бы в пивном баре кум-королю и день до вечера, и вечер до ночи в родной атмосфере поклонения Бахусу. На верхней губе отложилась бы белая пивная пена, в голове кружилась бы музыка блаженства пусто-порожней жизни – и плевать, а в желудок обязательно опустилось бы что-нибудь покрепче пива – и ради этого стоило жить.

Но Олег вышел из дому тогда, когда вышел, и, не пройдя ста метров, наткнулся на Машку Спиридонову, бабёнку в самом соку, лет тридцати, частенько злоупотреблявшей наркотиками. Приличных молодцев Машка отпугивала своим образом жизни, а неприличных – такими выбриками и проделками, что у тех волосы на голове сначала становились дыбом, а после самопроизвольно хаотично шевелились, клонясь в разные стороны и вновь распрямляясь, без всякой системы и повода. Вепрь в лесу не пожелал бы лишний раз с ней сталкиваться на одном пути, а вот Олег столкнулся и даже с удовольствием, не упустив случая, пошлёпать ладонью по упругой молодой женской ягодице.

Машка отозвалась гортанным криком американских индейцев, означающим одобрение. Глаза расширились, а тело выгнулось по-кошачьи, словно перед прыжком. Рваный хотел повторить свой опыт воздействия ладони на Машкину ляшку, но не успел, – та, ловко, в какие-то секунды, взобралась по водосточной трубе соседнего дома на второй этаж, и юркнула в открытое окно, из которого разносились звуки застолья.

«Вот что вытворяют с человеком наркотики…» – только и успел подумать Олег, как Машка появилась в окне со стаканом вина в руке. Она лихо опрокинула содержимое в рот, а использованную тару швырнула, не глядя за спину. Посчитав, по-видимому, все дела на втором этаже завершенными, Машка тем же макаром, по трубе, спустилась на землю.

– Что же ты бутылку с собой не прихватила: поделилась бы с другом – тебе честь, мне радость, – слегка обиженным голосом на упущенную возможность встретил её Рваный.

Девушка в ответ только истерически рассмеялась и стала выписывать такие кренделя с приседаниями и подскоками, что Олегу оставалось только убраться восвояси. Это Машка так свое благорасположение выказывала, да вот беда, не всякий понять мог её закидоны.

Не успел Олег Рваный отойти от одной встречи, как рядом заскрипели тормоза, и полицейская машина остановилась, зазывая его к себе. Рваный, не чувствовал за собой какой-либо вины, чтобы останавливаться на просьбу полицейского, вышедшего из машины, вспомнил, что ему предстоит скорая встреча с друзьями, и лишь ускорил шаг. Полицейские восприняли это действие согласно специфике своей работы, подразумевая злой умысел. Наиболее проворный из них подскочил к Олегу сзади и попытался заломить руку на излом с целью нейтрализации непослушного к командам подозрительного субъекта. Рваный в молодости провел на спортивных матах в зале бесконечное количество часов, экстрагировав из своего тела беспредельное количество пота, пытаясь познать искусство борьбы (даже ухо пострадало в ходе того ученья). В какой-то мере ему это удалось, о чем, примостившийся сзади полицейский, конечно же, не знал. Непослушный субъект предложил полицейскому свой вариант захвата и броска через бедро, и надо сказать, у него это получилось. Душистое пиво в приятной компании друзей утекало в решетку канализации… Улица наполнилась напряженными взглядами зевак, трелью полицейской сирены, тревожными звуками уплотнившейся среды, воем бездомных собак…

Право отстаивать свою личную свободу переместилось в отделение полиции. Так плодотворно начавшийся день в дальнейшей своей части не сулил Олегу Рваному никаких приятных перспектив. Друзья, пенящееся ароматное пиво, милая привычная обстановка удалялись на неопределённое расстояние и время. А праздник жизни был так близок, и казалось никто и ничто его не могут отсрочить… выйдя он из дому на минуту раньше или чуть позже. Ай-нет: время с пространством наложились друг на друга самым паскудным образом для безобидной личности. Вот он – гадкий закон мироздания в действии: ничего нельзя предвидеть, никому нельзя доверять, и в первую очередь своим прогнозам и чувствам. Как сказал некто из великих мира сего: всё бежит и протекает, а если мыслит, то и изменяет…

* * *

Если долго истязать свой мозг, казалось бы, неразрешимой проблемой, то рано или поздно он обязательно выдаст какой-либо приемлемый результат, лишь бы от него отвязались. К тому же и колесо времени, прокрутившись, может изменить внешние обстоятельства удобным образом.