Теория невероятности

Но… почти всегда окончание одного события становится началом другого. Правда, не просто такое продолжение заметить, особенно через замочную скважину.

С этого дня перед апартаментами Николая всегда сидел охранник, следующий за ним всюду, куда бы он не направлялся, выходя из личных комнат. Ощущение брезгливости и подавленности не доставляли радостей жизни. Перспективы на изменения к лучшему не просматривались, казалось бы… Дни текли путаясь своей похожестью.

Его почему-то перестали вызывать на учебные занятия, не говоря о подмене президента на его бесчисленных раутах, встречах, митингах. Тоска легла на душу, словно пыль на мебель в заброшенной комнате.

Несколько дней спустя, стоя у окна, он увидел, как его коллега, Двойник, медленно прогуливался по парку, впитывая радость общения с природой. Им запретили встречаться и общаться; жизнь стала ещё немного тучнее. Казалось бы – двойник президента, на полном довольствии в своё удовольствие. И вот все не так… Кому сказать, так, кто ж поверит?..

Вдруг Двойник, как-то странно, покачнулся, хотел присесть на скамейку с забавными вензелями на подлокотниках и спинке, но, не дотянув совсем немного, рухнул прямо у её ножек, выполненных в стиле барокко (как у некоторых женщин ножки, попадаются ещё такие, раздутые в икрах бутылочкой). Николай подернулся от такого события и замер на месте в состоянии остолбенения. К упавшему «президенту» тут же подошли двое охранников с носилками, аккуратно и ловко уложили груз, и скрылись из поля зрения. Николай инстинктивно рванулся в коридор, но встретившись взглядом с охранником за дверью, остыл и вернулся обратно в апартаменты.

Почему-то неуместно пришла в голову мысль: «Вот тебе бабушка и Юрьев день…» А ещё через час кто-то без стука зашел в прихожую апартаментов, чего раньше никогда не случалось. Николай никак не отреагировал на такую бестактность и стал молча ждать дальнейшего развития событий, присев в кресло за дверью комнаты. Хозяйской походкой вошел Филин и, не замечая перед собой никаких препятствий (похоже, интуиция ему изменила: казалось бы, у таких специалистов промахи должны быть полностью исключены, ан нет…), подошел к шкафу с инструкциями, книгами, записками и стал бесцеремонно перебирать чужие вещи, словно капался в комоде у жены. На секунду он замер, пораженный неизвестной энергией пронизавшей его со спины:

– Вы!? Как?.. – вырвалось у него в запрет всех инструкций и упражнений запрещающих выражать любые эмоции в случае совершенно непредвиденных обстоятельств. Проколец с его стороны вышел капитальный.

Николая это поразило тем больше, что он не понимал, зачем Филин пожаловал в его апартаменты, что хотел найти, и почему вошел без стука.

– Ах, ну да, извините… – Филин быстро вложил обратно в ящики вынутые предметы и поспешил покинуть помещение.

Николай тут же последовал за ним в коридор, чтобы расспросить о здоровье Двойника. Спускаясь по лестнице к выходу из здания, и не видя за собой преследователя, Филин, стараясь не быть услышанным, прошипел в телефон: «Ты как выполнил задание, болван? Не тот объект обработал, дурень! Следом пойдешь…» – и бросил трубку в футляр на поясе.

Николай, двойник президента, Тройничок – остановился, как вкопанный, не совсем понимая смысл услышанной фразы, но чувствуя неведомым органом, что она имеет к нему непосредственное отношение. И это отношение очень-приочень гадкое.

И тут всё забегало, заспешило, засуетилось. Сначала пропал охранник за дверью. Следом принесли заявку на подмену президента на встрече с депутатами, в сей же день пополудни, и вдогонку пришел вызов на подробный инструктаж.

Первой мыслью была: «Всё. Больше Двойничка не увижу. Похоже, ошибочка серьезная вышла, и теперь я вместо него: такой спешки в работе ранее никогда не было. Обычно, предполагалась тщательная подготовка. Вот так она, «финита…», приходит нежданно-негаданно».

Стало грустно. Но ненадолго: время и дела понеслись, как угорелые. Инструкторы сменяли один другого, перепроверяя и прогнозируя поведение и ответы «президента» на вероятные и невероятные вопросы и стечение различных обстоятельств. Некоторые из депутатов были не без странностей, хотя их «выбирали» тщательно. Но попав на благодатные места и вкусив невиданных благ, они раскрылись помыслами в полную силу, и их понесло… помимо воли и соображения. Вот она судьба-плутовка – что хочет, то и вытворяет, ещё и среда обитания поддакивает.

На удивление, встреча с депутатами прошла не утомительно и просто, при явном доминировании «президента». Покочевряжились для пиара, пошумели, посмеялись и разошлись каждый, с чем пришел. Серьёзных вопросов никто не поднимал: попробовали бы только испортить настроение «президенту». Даже самый недалекий из депутатов понял, что сейчас лучше промолчать, чем после расхлебывать… «Президент» тоже предпочитал поверхностный разговор предпочтительней разбирательств в запутанных законодательных дебрях, вопросам о трясущейся в лихоманке экономике и анализу разбалансированных финансов страны. В этих трущобах не только черт ногу сломал, но и баба Яга зубы потеряла. Так, что все прошло замечательно, можно сказать, душевно.

Только перед сном, лежа в постели, Николая настигли прежние размышления: «На его месте должен был быть я. Нам Мойры подменили судьбы…» И ему стало одиноко и тоскливо от того, что больше никогда ему не встретиться с Двойничком – он даже не знал, как его зовут – прошел человек по жизни рядом и исчез. «А через семьдесят лет на земле почти никого не останется из нынешних семи с половиной миллиардов человек…» – мелькнула к чему-то в голове мысль, смыкая ему веки, и понеслось всё в темную, мягкую неизвестность.

* * *

Второй раз в жизни шаровая молния посетила обитель Николая, что в человеческой жизни практически исключено, не считая уверений в подобном разных сомнительных личностей, предлагающих принять на веру диковинные обстоятельства встреч с загадочной посланницей.

Удивительным было то, что таинственное внутреннее чувство настаивало, что это та самая молния, навестившая Николая в юности. Она была тех же размеров и формы, действуя с той же самоуверенностью, что и прежняя, явилась через приоткрытое окно и ни здрасте вам, взялась за обследование помещения. А после замерла в метре от лица хозяина, и уставилась, как в невесть что.

Николая, не к месту, разобрал истерический смех. Его трясло и подергивало. Но совершенно невероятной оказалась реакция молнии на такое поведение: она начала вибрировать и трястись, как телега на мостовой, и тоже, пожалуй, от смеха. Двойник президента размыслил, что ему это привиделось, задержал дыхание и замер: молния продолжала плескаться в эмоциях радости, насколько можно было предположить.