— Обопрись, — сквозь туман в голове раздался голос Юлии. И тут же кто-то поднырнул под руку и поволок его в сторону раздевалки, где можно было посидеть в небольшой парилке, смыть в ванне пот и кровь, привести себя в порядок.
Ян, опешивший от появления из воздуха красивой девушки с алыми волосами, только и смог хмыкнуть. Да уж, вот что значит — боярин. Сам он был родом из обедневшего графского рода одного из латинянских королевств, и даже не слышал о подобном.
Юлия раздела Воронцова и уложила на лавку в парилке, пальцы прошлись вдоль позвоночника, разминая задеревеневшие мышцы спины.
— Боярышня, — сонным уставшим голосом позвал Константин, — опять запас энергии потратишь.
— Не важно, — отозвалась та, — сейчас нужно привести тебя в порядок. Тебе нельзя отключатся, я уже послала зов Никанору, скоро тут будет коляска, которая отвезет вас в особняк.
Константин кивнул, артефакт защиты, установленный в его доме, теперь мог принимать сообщения не только от него или Лады с Гордом, но и от Юлии. И ключник уже наверняка получил послание от припозднившегося боярина.
Тело Воронцова потихоньку начало приходить в норму, через пять минут он уже смог сесть вполне самостоятельно. Юлия, убедившись, что он оклемался, нежно провела прохладными пальцами по щеке и растаяла в воздухе. Затем была ванная, вода в ней, теплая и пахнущая травами, окончательно привела его в норму, и Константин выбрался оттуда уже не таким разбитым.
Ян ждал его в тренировочном зале.
— Вы очень упрямый и способный ученик, боярин Воронцов. Я дал вам все, что мог, Ваше сиятельство. Вернее нет, я дал вам все, что мог дать за эти одиннадцать часов. Не знаю, почему ваше обучение было таким не полным, но я надеюсь, что сегодня вечером в манеже вы одержите победу, и вскоре вы вернетесь в мой зал, и мы продолжим. И да, вы мне ничего больше не должны, пусть один час моего труда будет бесплатным. Возражений я не приму.
— Благодарю, мастер, — Константин слегка поклонился. — И я надеюсь, что у меня найдется время, чтобы освоить ваше искусство.
Они пожали друг другу руки, и Константин спустился по широкой лестнице, где за столом клевал носом уже другой ученик мастера Яна.
Юлия оказалась права, Никанор прислал коляску, запряженную двумя лошадями. Возничий спрыгнул с облучка и распахнул перед ним дверь.
— Велено было доставить вас домой, Ваше сиятельство. Или у вас есть другие планы?
— Нет, милейший, едем на Купеческую, я очень устал, и мне нужно отдохнуть, — забираясь внутрь и откидываясь на спинку, произнес боярин.
Возница забрался обратно и тронул лошадей, которые довольно бодро взяли с места, цокая копытами по мостовой.
Предрассветный город был тих. По пути не оказалось открытых круглосуточно кабаков, никакие пьяницы не орали, добираясь до дому, только раз мелькнул силуэт городового в мундире в свете уличного фонаря, совмещенного со светцом.
Они преодолели половину пути, когда Константин ощутил, как разогревается амулет Сварога у него на сердце. Это могло означать только одно — где-то рядом тьма или зараженный тьмой. Светец, стоящий метрах в сорока, горел ровно и довольно ярко, как ему и полагалось.
— Останови, — приказал Воронцов, и только коляска начала замедлятся, он распахнул дверь и выпрыгнул наружу, даже не подумав прихватить трость.
— Что случилось, Ваше сиятельство? — обеспокоенный возница завертел головой. Было видно, что он ничего не ощущал, да и остановил он почти у самого светца. — Вы чем-то недовольны? — попытался угадать он странное поведение пассажира.
— Нет, ты не причем, — покачал головой Воронцов, пытаясь найти то, на что среагировал амулет.