— Нет, но...
Егор, ухмыляясь, смотрел на то, как её глазки начали бегать. А пальчики до белых костяшек стиснули его мобильный.
Но он знает здесь одно укромное местечко. Он бывал там. С Сухарём. В былые времена. Оставалось надеяться, что это место не поросло бурьяном.
— Я не буду предлагать дважды, Муха, — поторопил её, и, отпустив девичью руку, стряхнул с её волос маленький скрученный сухой лист, — либо звони сейчас, либо вечером.
— Вечером? — она тряхнула головой, уворачиваясь от его фальшивой заботы.
— Угу, — кивнул парень, — я не планировал отпускать тебя раньше восьми.
Пять часов! Он же за это время её до безумия доведёт!
— Ты в своём уме? — Дани попятилась назад, но Егор молниеносно перехватил её предплечье и вновь потянул на себя. Придержал, когда она, зацепившись за корягу, чуть не рухнула на него.
— Частично... в уме.
— Я не собираюсь тут торчать с тобой до восьми, Егор!
— Я, вообще-то, тебя не спрашивал...
— Я и часа с тобой не протяну! —продолжала упираться, всё ещё надеясь, что он шутит. Очередной стёб... лучше бы он снова оставил её посреди леса, как тогда. Сейчас это было бы в разы лучше того, что она имеет на данный момент.
— А у меня на тебя большие планы, Ксенакис. Так что, смирись... — Егор наклонился к ней. Так низко, что его губы почти касались её носа. Горячий воздух вновь взбудоражил кожу, вызывая полчища мурашек, гуляющих по спине, — так, ты будешь звонить?
— Буду, — подавила неприятное ноющее ощущение в желудке и потупила взгляд, упираясь им в мужской кадык.
— Звони.
Он возвышался над ней чёрной тенью. Не сводил глаз, пока Дани набирала по памяти номер матери. Давил на девчонку одним своим присутствием. И был как никогда уверен, что она не взболтнёт ничего лишнего. Хотя, могла бы.
Среди птичьей трели и шелеста листьев, Егор слышал голос Марины. Муха даже не шелохнулась, когда парень подхватил тёмную прядь её волос и, играючи, накрутил их на свой палец. Только ноздри раздувала.
— Да, мам. Всё в порядке, — проговорила, и одарила брюнета волной ярости, когда их взгляды пересеклись. Почти закипела, когда Гордеев причмокнул, целуя воздух, и подмигнул ей, — я позвоню, когда буду ехать домой.