— Подобными сведениями может обладать любая осуждённая, отбывающая срок. — говорит она, защищая своих подчинённых. — Были бы наблюдательность, желание и время. Последнего у них — достаточно. Что говорят пострадавшие?
—
— Серьёзно? — не верит НаБом. — Насколько я понимаю, характер полученных повреждений никак не подтверждает её слова.
Помощница вновь пожимает плечами в ответ, показывая, что ей как бы странно, когда её начальница не понимает очевидных вещей.
— Принадлежащая реинкарнации Мён СонХва? — помолчав, вопросом на вопрос отвечает она.
НаБом пристально смотрит в глаза ответившей, пытаясь понять, — шутка это или нет? Неожиданно ей становится зябко, и она поводит плечами.
— И каким образом вы собираетесь прикрепить подобное умозаключение к отчёту о происшествии? — интересуется она.
— Даже не представляю, НаБом-самчанин. — честно признаётся заместитель.
— Плохо. — констатирует начальница. — «Анян» — закрытая территория, оснащённая современными средствами видеонаблюдения. А у нас нет преступника, который чуть ли не мгновенно нанёс тяжёлые физические повреждения двум несовершеннолетним, за жизнь и здоровье которых отвечаем. Как мы будем смотреться в глазах следствия?
Немного подумав, заместитель НаБом снова пожимает плечами. Но на этот раз — молча.
— ЮнМи… Можем поговорить? — подойдя к недавней подруге, просит БонСу.
— О чём? — повернувшись, спрашивает та.
— Я вчера… быстро принимала решения…
— А, если ты об этом, то всё в порядке. Меня всегда бросают.
БонСу молча смотрит на собеседницу.
— Чего? — спрашивают у неё.
— Мне, действительно, — очень жаль.
— Именно чего — «жаль»? Того, что не стала меня слушать или того, что вычеркнула из списка друзей?
— Всего. — помолчав, признаётся БонСу.