Только после Вас. Всемирная история хороших манер,

Жестокое обращение со всеми, кто стоял на общественной лестнице ниже тебя, было само собой разумеющимся, как становится ясно из поучений, которые король англосаксов Альфред Великий давал своему сыну: «Говори разумно, чтобы люди любили тебя. Если же встретишь на улице пьяного, позволь ему пройти и сохрани дружелюбие. Ты поступишь мудро, избежав столкновения с сумасшедшим, который оскорбляет тебя, ведь избить его ты можешь и позже». В средневековых городах любому, кто принадлежал к рыцарскому сословию, официально дозволялось бить и хлестать кнутом не только безумцев, но также крестьян и рабов.

Сражения, драки и охота были в ту пору частью повседневности, и насилие, в особенности для дворян, стало одним из способов получать от жизни удовольствие. Когда в XIII в. католическая церковь предприняла закончившийся победой кровавый Крестовый поход против французских катаров, один из его участников заявил, что с радостью созерцает костры, на которых горят эти еретики. Людям в те времена было абсолютно чуждо сострадание, поскольку вследствие жесткого деления по социальному и религиозному признаку у них не было ни малейшей причины почувствовать себя на месте другого. Все вели себя так, как того требовали социум и здравый смысл; даже если по отношению к страждущим и ощущали жалость, ей не давали воли, поскольку страх будущего довлел надо всеми.

«Жизнь в мире мне не дорога:Не любо есть мне, пить и спать.Люблю я крикам “На врага!”И ржанию коней вниматьПред схваткой боевой;Мне любы крики “Помоги!”,Когда сшибаются врагиИ бьются меж собою,И средь поломанных древковМне любо видеть мертвецов»[9] –

так пел в XII в. прославленный трубадур Бертран де Борн. Для дворян война являлась способом существования. Бóльшую часть жизни рыцари проводили в походах и сражениях. В кровавых битвах важно было проявить верность своей стороне и порадоваться неудаче противников.

В XII–XIII вв. теологи признавали моральное право вести так называемую «оправданную войну»: то есть церковь дозволяла людям с оружием в руках защищать себя и свою родину. В то же время, если война велась во имя истинной веры, она не считалась грехом, а солдаты, совершавшие на поле боя убийства, не попадали за это в ад. Такая война рассматривалась как божественный дар, ибо предоставлялась возможность для искоренения грехов и наказания преступников. По мнению историка Фредерика Рассела, схоластики того времени видели в человеке агрессивное существо, которое убивает и погибает, защищая свою территорию. Эта жестокая теория средневековых философов во многом созвучна заключениям современным ученых, исследующих человеческое поведение.

Романтика и гостеприимство: ранние способы предотвращения агрессии

Главной достопримечательностью городка Каркасон, что в южной Франции, является средневековый замок, крупнейший во всей Европе. Пятьдесят две башни венчают крепостную стену, внутри которой находится свой собственный крошечный городок с торговыми лавками, церквушками и тавернами. Одна из самых популярных туристических достопримечательностей Франции завораживает тем, что жизнь здесь бьет ключом. Обосновавшиеся в городе ремесленники и художники регулярно организуют фестивали, реконструирующие Средневековье, и прочие культурные мероприятия. Артисты по-своему заботятся о том, чтобы средневековые традиции не забывались. У местных жителей есть все причины праздновать и веселиться, ведь они – потомки трубадуров. В XII столетии в Каркасоне слагали романтические баллады, адресованные жившим в высоких башнях красавицам, и воспевали благородство рыцарей. В ту пору молодые рыцари в основном проводили свое время в замках, подобных этому, задирая и подначивая друг друга, а затем выясняя отношения. Наиболее бурные проявления темперамента старались сдерживать с помощью самых разнообразных способов, одним из которых была так называемая рыцарская романтика: феодал с помощью красоты своей жены, которая служила объектом платонической любви, усмирял воинственные инстинкты неженатых рыцарей, которые в ожидании знаков внимания от прекрасной дамы пытались сдерживаться и вели себя прилично, «по-рыцарски».

Кроме того, рыцари приносили клятвы примирения с целью сдержать собственную воинственность, и впоследствии этот обычай широко распространился также среди простых людей. В XI–XIII вв. все жившие на одной территории нередко собирались, чтобы поесть и выпить вместе, и во время таких встреч участники клялись жить в мире и дружбе, помогая друг другу.

Стол, ломившийся от угощений, всегда служил важной площадкой для ритуалов, являвшихся проявлением дружбы. Чарка и хлеб издавна были знаками союза и единения. Они символизируют тесную связь между теми, кто собрался за накрытым столом. Английские существительные «host» («хозяин») и «guest» («гость») образованы от одного и того же индоевропейского слова «ghostis», означавшего «посторонний». Это древнее слово указывает на распределение ролей между тем, кто принимает гостей, и тем, кто наносит визит.

Хозяин и гость не могут существовать отдельно друг от друга. Оба соблюдают законы гостеприимства, когда подача и употребление пищи базируются на хрупком равновесии страха, однако за доброжелательными ритуалами может скрываться раздор. Прием гостей или принятие приглашения посетить чужой дом служат знаком того, что разнородные группы будут ритуальным образом связаны вместе под одной крышей на определенный отрезок времени. Обе стороны следуют этому протоколу и принимают на себя обязанность соблюдать мир во имя общего блага.

Во время подобных застолий гость всегда являлся персоной почитаемой и неприкосновенной. В Галлии во времена Карла Великого считалось немыслимым обидеть гостя, разделившего с тобой хлеб. «Салическая правда» (лат. Lex Salica), свод законов франков, который позже лег в основу системы престолонаследия во многих европейских государствах, в раннем Средневековье сулила жестокие кары тому, кто во время пиршества позволил гостю подвергнуться насилию или быть убитым. В таком случае все участники застолья обязаны были тем или иным способом компенсировать свою вину, чтобы загладить произошедшее. Параграфы закона, говорящие об обращении с гостями, были крайне важными, поскольку в те времена всех чужаков расценивали как – в меньшей или большей степени – врагов и с помощью торжественных трапез пытались усмирить тот страх, который они пробуждали в людях. У франков законы гостеприимства считались священными, поэтому гостю предписывалось в обязательном порядке есть и пить все, что хозяин ему предлагал. Так, епископ Евхерий Орлеанский, принимавший у себя в 732 г. Карла Мартелла, знал, что стал последнему врагом, когда Мартелл встал и ушел из-за накрытого стола.

Во времена династии Каролингов появились на свет правила поведения, целью которых являлось максимально обезопасить пьющего. Когда гость за столом нуждался в ноже, слуга протягивал ему этот прибор, но затем тут же забирал его обратно; причем из вежливости держали нож за острие, а протягивали рукояткой вперед. Второе правило касалось возлияний. Поднимая большой кубок обеими руками и прикладываясь к нему, человек открывал незащищенную грудь, чем подвергал себя опасности. Находящийся неподалеку недоброжелатель мог попытаться, воспользовавшись ситуацией, лишить жизни соперника. Поэтому содержимое чаши следовало пить не мелкими глоточками, а большими глотками, чтобы сократить до минимума тот промежуток времени, в который не можешь себя защитить. Также гость мог попросить соседа по столу быть на страже в тот момент, когда он сам осушал бокал. Пока пьющий опорожнял огромный рог с хмельным напитком, его «соратник» по застолью внимательно наблюдал за происходящим, не спуская руки с рукоятки меча или кинжала.

Подобные меры принимались вовсе не зря. В V в. король остготов Теодорих Великий умертвил германского короля Одоакра во время примиренческого пира. В 978 г. король Англии Эдуард Мученик был убит как раз в тот момент, когда он подносил ко рту кубок. Еще в XVIII столетии в Оксфорде участники студенческих попоек держали мизинцы на столе в ожидании, пока их «соратник» по пирушке опустошит свой бокал. Неудивительно, что во многих культурах, например у викингов, существовал обычай провозглашать во время праздников «пивной мир», когда забывались все старые обиды. В исландской «Саге об Эгиле» можно прочесть, что нарушение такого мира считалось поступком из ряда вон выходящим.

Поединок и кровная месть

В Средние века деревенское сообщество являлось закрытым социальным сегментом, внутри которого клятва или договор заставляли людей вести себя мирно. Местные старосты приносили клятвы, чтобы сохранить добрые отношения внутри своей общины без вмешательства посторонних. Агрессию же старались направить на чужаков, находившихся за пределами деревни, обращая ее против всего, что могло представлять угрозу для общего блага членов сообщества. В смутные времена дом или деревня превращались в укрепление, оборонять которые приходилось с оружием в руках. Если же принесенные мирные клятвы не в силах были сдержать раздоры между жителями одной общины, в ход шли свои собственные законы. Так, в XIII в. в деревеньке Хэйлсовен в Англии крестьяне избрали аж четырех асессоров, задача которых заключалась в установлении и взимании штрафов за те или иные телесные повреждения, нанесенные в драках.

Если же в деревне не было своего закона, то средневековая правовая система имела в запасе лишь один способ смыть нанесенную обиду – а именно поединок. Вот как описывал себя живший в XII в. франкский рыцарь Алесис: «Я принадлежу к дворянскому роду, чистокровный франк, и одну вещь знаю наверняка: в стране, откуда я родом, на одном из перекрестков возвышается старая церковь. Каждый, кто желает испытать свои силы в поединке, может прийти туда в полном боевом облачении в надежде на скорый бой. И я тоже стоял там в ожидании мужа, что захочет скрестить со мной оружие, но никто не осмелился сделать этого».

Вплоть до XIII в. никакие представители властей не вмешивались в поединок, поскольку он являлся формой правосудия. Популярность этого способа выяснения отношений основывалась на вере, согласно которой результат дуэли зависел лишь от высших сил: человек, считавший себя правым, верил, что непременно победит, ведь на его стороне сам Господь Бог. Стоит ли упоминать, что вызов на поединок необходимо было принять, поскольку отказ бы сочли явным проявлением трусости. Однако упомянутым образом можно было не только восстановить утраченную честь: дуэль служила способом публично подтвердить свой вес в обществе, то есть средством приобрести социальный капитал. Таким образом, мотивом поединка не всегда обязательно являлось восстановление справедливости или другая причина этического характера.

Несмотря на то что в Европе в XIII в. понемногу начала укореняться регулируемая чиновниками правовая система, вызов на дуэль, в особенности среди дворян, был обычной практикой вплоть до начала XX столетия. Представителей высшего класса привлекали пафос и романтика, присущие идеалам рыцарства: дуэль была живым олицетворением требования, согласно которому обиду надлежало смыть кровью; к тому же поединок обычно происходил на природе, рано утром, при первых лучах солнца. Тем не менее дуэлянты обязаны были придерживаться некоторых правил: противникам следовало пользоваться одинаковым оружием, и поединок начинался лишь после поданного секундантами знака. Согласно Йохану Хёйзинге, с дуэлью также были связаны ритуальные игровые элементы.

В Средние века бывали случаи, когда гибель одного из участников конфликта вела к вендетте, или кровной мести. В Центральной Европе и в Италии это считалось делом всего рода. Согласно распространенным представлениям, смысл вендетты сводился к тому, чтобы причинить обидчику физический и моральный ущерб. Обязанность кровной мести возлагалась на мужчин, которым нужно было доказывать, что они способны защитить себя, свою семью и свой род. Так, в решении одного флорентийского суда в XIV в. значилось, что исполнять вендетту могут лишь старшие мужчины в семье. Прошло несколько столетий, прежде чем власти научились лучше улаживать фамильную вражду.

Если взаимодействие между дворянами в Средние века происходило преимущественно с помощью насилия, то и среди духовенства дела обстояли не лучше. К примеру, в 1492 г. разгорелась вражда между парижскими канониками и архиепископом города Санса. Когда последний вышел из церкви, на него набросились два каноника и группа примкнувших к ним священников. Они сорвали наперсный крест и растоптали его, после чего выкрутили руки архиепископу и задали нахлобучку его прислужникам, оттаскав их за волосы. Когда архиепископ пытался помешать избиению, его наградили ударом в живот и сорвали с него митру. Один каноник выкрикивал при этом оскорбления в адрес архиепископа, а второй так дернул его за руку, что порвал сутану. Если бы бедняга при этом не защитился от удара рукой, обидчик отвесил бы ему знатных тумаков, как писал свидетель-современник.

Кроме того, в начале Нового времени люди вели себя на редкость недоброжелательно. Физическое и словесное насилие применялось постоянно, например в кабаках, посетители которых орали во все горло, пили сверх меры, дрались и лапали женщин. В гостиницах и на постоялых дворах оловянные пивные кружки специально приковывали к столам цепями, чтобы их нельзя было использовать как оружие в драке. В XVII в. бóльшая часть жителей Амстердама носила с собой ножи. Когда во время потасовки в трактире кто-то один выхватывал нож, остальные следовали его примеру, то есть люди жили в постоянной боевой готовности.