То самое чувство

Я отстраняюсь от Никиты и вытягиваю шею, чтобы убедиться в верности своих умозаключений.

– Ну так что, остаешься? – настаивает он.

– Признайся честно, что тебе просто лень меня провожать.

– Ты меня раскусила, – он смеется.

И от его тихого смеха у меня бегут мурашки, а от мысли, что можно будет провести весь вечер и даже ночь, обнимая его, согреваясь его теплом и безудержно целуясь, я и вовсе растекаюсь. Таю, растворяюсь, пузырясь, как зефирки маршмеллоу в чашке с фирменным горячим шоколадом в любимом "Старбаксе".

– Ну… – я чуть приподнимаю плечи и поджимаю губы в неуверенной складке.

– Это "да"? – спрашивает он, не дождавшись от меня продолжения.

– Да. Уболтал, – решаюсь я. – Надо позвонить сестре.

И его счастливая улыбка убеждает меня, что я приняла правильное – единственное верное – решение.

18 То самое чувство: Смятение

Звонок будильника на какую-то долю секунды сильно меня пугает, резко ускоряя пульс и заставляя сердце буквально выскакивать из груди. Но я быстро вспоминаю, что папа в командировке, и будить меня кроме приложения в смартфоне некому. Следующей приходит мысль, что лежать мне не очень удобно – как-то излишне жестковато, будто сплю я не в своей постели, а заснула на диване в гостиной за просмотром телека. А еще почему-то очень жарко и как-то тесно ногам, что странно для моей старенькой растянутой пижамы.

– Доброе утро, – слышу хрипловатый голос справа от себя и подпрыгиваю, но одновременно и вспоминаю, где я и почему ощущения при пробуждении столь непривычны.

– Привет, – отвечаю слегка ошалело, а в голове на ускоренной перемотке проносятся события вчерашнего вечера.

Выполнив обещанную Никитой культурную программу в виде мороженого под кино – выбор фильма он любезно, но неблагоразумно, предоставил мне, поэтому мы смотрели "Интерстеллар", – снова перебрались на кухню. И заполировали мороженое сваренным в турке кофе с пирожными. За пару часов выпили его не меньше литра. И разговаривали, разговаривали, разговаривали. Заполняя друг для друга малейшие пробелы в своих историях, характерах и всём том времени, что были незнакомы. Когда пришло время спать, Никита все же не захотел ложиться отдельно, и мы улеглись вдвоем на разложенном диване. Меня этот факт очень взолновал, что, естественно, не укрылось от внимательного взгляда Никиты, да и не могло, учитывая, что спать я легла, не снимая одежды. Стянула с себя свитер и носки, оставшись в майке и джинсах.

– Тебе холодно? – спросил Никита, стараясь подавить смех, но в глазах его смешинки так и отплясывали.

– Давай считать, что холодно, – предпочла я кивнуть, не желая развивать тему.

– У меня одеяло есть.

– Я догадываюсь. Но если ты продолжишь настаивать, то вместо того, чтобы раздеться, я надену все, что сняла, и ты пойдешь провожать меня домой. Или я пойду одна, и пофиг, что уже час ночи. У меня безопасный район.

Я чувствовала, что покраснела – и не только из-за стыда, но и из-за злости. Не на него, на себя.

Я злилась, что мои комплексы и загоны снова поставили меня в неловкое положение. Насколько все было бы проще, сумей я просто сказать ему, что он мой первый парень во всех смыслах этого слова. И вести себя с ним правильно или как надо я попросту не умею. А еще по глупости стыжусь своей неопытности – по глупости, потому что та же Алька говорит, что этим гордиться нужно, но ей пока не удалось меня убедить, – оттого и дикая такая.