Он утробно рыкнул, словно жалуясь, как одиноко и голодно ему было сидеть в запертой клети. Особенно, когда весь прошлый вечер в огороде без страха шарахалась еще не надкушенная двуногая еда, а сквозь дыру в крыше было видно, как прыгают аппетитные воробьи.
— Место, — Я ткнула в сторону, намекая на тесную клеть.
Дюк смотрел по-рыбьи мертвыми глазами, пах, как бродяга, три года не видевший мытья, и не шевелился.
— Чучело, может, тебя упокоить? — смирилась я, что залезать обратно в домик умертвие не желает, и начала собирать одежду.
Три раза уронив ночную сорочку, отчего стало ясно, что ее больше не нужно полоскать, а можно заново стирать, я все-таки выпрямилась с горой белья в руках. Дюк немедленно выпестовал лапы и попытался схватиться за брюки.
Я ловко увернулась, не давая острым когтям вцепиться в свисающую штанину.
— Да что ты хочешь-то?
Он выдал странный звук, что-то среднее между ослиным блеянием и стариковским кряхтением. В жизни ничего подобного не слышала. Полагаю, у другого бы волосы на затылке зашевелились, а у Нильса чуб и вовсе встал бы дыбом.
— Ты белье, что ли, хочешь донести?
Если бы он ответил человеческим голосом, то, пожалуй, у меня случилось бы полное переосмысление чародейской жизни.
Чувствуя себя если не сумасшедшей, то очень близко, я переложила кучу в подставленные лапы.
— Смотри, не урони.
Вообще, странно требовать от умертвия аккуратности, учитывая, что я сама его уже три раза вывалила по земле.
К бочке мы пошагали торжественной шеренгой. Сначала я, потом Дюк с одеждой. Замыкал шествие бодренький Йося. Из-за угла, прочертив путь под кусты и весело журча, тек ручей.
Откровенно сказать, за дом я заворачивала с опаской. И не зря. Через край бочки беспрерывно лилась вода, как из бездонного источника. На земле образовалась большая лужа. Из нее в разные стороны разбегались ручьи, и плавали мужские трусы в цветочек…
— Постирушки отменяются, — на выдохе пробормотала я, не найдя приличных слов.
Очевидно, в какой именно известный ему водоем сливал ванну Нильс. Уперев руки в бока, я терпеливо ждала, когда школяр прекратит безобразие. Что за склонность к потопам, право слово? От мгновенной взбучки его спасало только усердие, с каким он пытался постичь заковыристое заклятие.
Неожиданно вода начала стремительно убывать. Бочка опустела. Видимо, школяр обнаружил, что снова напортачил, и постарался исправить ошибку.
— Ладно, живи и чародействуй, — смилостивилась я и зашагала обратно в дом.
На пороге попыталась отобрать у Дюка белье, но умертвие вцепилось в кучу мертвой хваткой и выдало обиженный ослиный клич. После недолгой борьбы пришлось оставить ему штаны. Остальное он отпустил, но портки чем-то ему приглянулись. Может, намекал, что пора бы его уже приодеть. Заодно и помыть.