– А если... – я сглотнула и стиснула на груди ткань платья. – …если будет холодно, и мы замёрзнем?
Ренн сорвал с кровати матрас, бросил его на пол вместе с ворохом одеял.
– Не бойся. Если что, я тебя погрею.
Прозвучало так многообещающе. Почти угрожающе. Хм-м…
Мы улеглись рядом с печкой. Я удобно устроила голову у него на плече и ткнулась носом в шею. Не верилось, что этот длинный день подходит к концу. Да он был таким насыщенным, что у меня в голове не помещалось – как это всё вообще могло со мной произойти?!
Но думать совершенно не хотелось. Одурманивающе пахло мужчиной деревом, мхом и туманом – он окутал наш маленький домик снаружи, как кокон.
– Ренн... Почему ты так дышишь? – спросила лениво и повела кончиком носа по шее.
– Как?
– Так тяжело... И громко...
Ох, не умею красиво говорить, когда волнуюсь. Вечно чушь несу.
– Наверное, потому что ты придавила мне кое–что своей ногой, – послышался негромкий смешок, и меня сжали сильнее.
– Прости, сейчас уберу.
– Можешь не убирать.
Чувство было таким, что я глотнула того хмельного напитка с праздника Маков. Захотелось какого–то сумасбродства, захотелось подразнить его немного. Откуда же я знала, к чему это приведёт?
Хотя нет. Судя по тому, как изменилось его дыхание и какими каменными стали мышцы – догадывалась.
– Сама напросилась.
Одним быстрым движением Ренн подмял меня под себя, заводя кисти рук за голову. Внутри сладко ёкнуло – оказывается, чувствовать себя слабой может быть так приятно…
И я окончательно сомлела, чувствуя, как горячие губы невесомо скользят по шее, как колется щетина. Как язык очерчивает контур уха, а зубы прикусывают мочку.
– Что ты делаешь?
А он, не прекращая ласкать губами кожу, проговорил: