И эта сила была очень, очень соблазнительной. Я могла и поддаться, если бы где-то там меня не ждал Ренн, а внутри не теплилась крошечная жизнь. Они помогли мне не забыть себя настоящую.
Ренн снова обнял меня – крепко-крепко, так, что я почувствовала глухие толчки его сердца.
– Твоя смелость и, что поделать, безрассудство, остановили кровавое безумие.
Я отстранилась и поймала его взгляд – синий, потеплевший.
– Мы сделали это вместе...
– Рамона! – в воздухе прозвенел до боли знакомый девичий голосок, и на меня вихрем налетела подруга, вклиниваясь между мной и Ренном.
– Сора! Ты?!
– Я, конечно! И мне надоело ждать, пока вы намилуетесь, голубки. Хоть посмотрю на того, кто сбил с пути истинного мою правильную подругу. Так ты и есть Зве…
– Реннейр. Его зовут Реннейр, – поправила я.
Хоть прозвище любимого и заставляло других трепетать от страха, но его настоящее имя нравилось мне гораздо больше.
Подруга выглядела растрёпанной: на щеке царапина, волосы покрыты пылью, а плащ порван. Она не испугалась взять в руки оружие и выйти защищать свой дом. Глядя на неё, я чувствовала, как внутри растекается тепло.
Слава Матери, Сора выжила. И сама никого не убила. Для меня это было очень важно.
А к нам уже бежал Орвин – бледный, похудевший, но глаза сияли каким–то шальным восторженным блеском.
– Мне тоже надо кое-с-кем поговорить, – погладив меня по плечу, Ренн отошёл в сторону, чтобы дать возможность побыть с подругой и братом.
Только сейчас я поняла, как сильно по ним скучала.
Глава 50.
Мы стояли в стороне от всех. Никто не смел нас трогать, все выжидали. После того, как стало известно о смерти лорда, статус Демейрара изменился, хоть об этом пока и не говорили вслух. Дети гор решили, что им не нужно новых ссор с Лестрой, и будущего равнинного лорда лучше обходить десятой дорогой. На меня же они смотрели с глубокой задумчивостью.
Всем нам требовалось время, чтобы опомниться и прийти в себя. А потом решить, как жить дальше.
– Зря я тебе не верил. Когда я помог тебе уйти, он велел убить меня.
Дем воспринял новость о гибели отца с достоинством. Только взгляд сразу стал очень взрослым.