Некромаги

— Понятливая, не грози.

* * *

Мы ехали в машине Яна — то ли личной, то ли прокатной. Очередное незнакомое авто неприглядно городского типа. Он следил за дорогой, вовремя меняя ряд или пропуская кого-то, на меня не смотрел. А вот я на него да. Вилли говорил, что Нольд Яну дальняя родня. Холодные и блеклые северяне с грубыми, весомыми чертами лица. Но оба — красивые. Будто кто-то ваял скульптуры из белого камня, и остановился до того, как начал шлифовать гладкости.

— У тебя семья есть?

Спросила и тут же цыкнула на себя за неуместное любопытство. Но Ян не окрысился.

— Нет. Или да. Ты что под семьей подразумеваешь?

— Тех, кого ты таковой считаешь.

— Ноль мне брат, его сестра мне как сестра. Прабабка имеется, которая дала фамилию и обеспечение до совершеннолетия. С какой целью спрашиваешь?

— Ни с какой. Просто любопытно. А сестра Нольда — она?..

— У него выясняй. Я не Вилли, о других не болтаю.

В морг мы прошли служебным ходом, Ян не показывал удостоверения, лишь бумагу с печатью, и нас пропустили. Удивилась, когда сотрудник подвел к столу и убрал простынь с какой-то покойницы, зачем-то оголив ее всю, а не только голову. Совсем не лавочник.

— Я не уверена…

— Оставьте нас ненадолго. — Ян спровадил лишнего и пояснил: — Выбил разрешение на осмотр другой жертвы. По лавочнику не моя группа работает, пришлось выкручиваться. Сейчас найду его.

Морг для некромагов не слишком приятное испытание. Сколько тел в здании — столько и призывов к упокоению, поэтому хотелось пригасить свой внутренний слух, а то, что видела и то, что обоняла в сравнении давило не сильно. И все же я присмотрелась к женщине — она два аборта сделала в свое время, по молодости. Некромаги подобные вещи тоже могут видеть, как красные воспаленные язвочки в районе живота. Убийство не человека, не полноценной, но все же капли жизни. И я вспомнила, как однажды, столкнувшись с подобным впервые, подумала о некой несправедливости — след всегда остается только на матери, на женщине. Если ее муж или любовник вынудил к аборту, угрожал, заставил, или это беременность от насильника — что угодно, за ним ни один некромаг никогда не увидит шлейфа. И у врачей, которые совершают убийство фактически, руки не по локоть в крови. Наверное, была в этом какая-то справедливость — ведь последнее слово всегда за той, в ком эта жизнь зародилась. Женщина убийца потому, что она не сказала «нет» мужу или врачу?.. Но аборты никогда не пахли убийствами — ни гноем, ни железом, ни плесенью. Язвы. Вечная внутренняя рана самой жертвы или жестокосердной злодейки, не пожелавшей стать матерью.

— Давай…

Ян нашел номер в своих заметках, шагнул в сторону и уверенно нажал на ручку холодильной камеры. Выкатил тело.

— Включай нюх.

— Тут не только нюх, тут еще посмотреть надо. Переверни его на бок, пожалуйста.

Ян не возмутился, нашел медицинские перчатки, надел, и сделал то, что я просила, приподняв тело.

— Лавочник умер от шила, или оружия, на него похожего, два удара так, один смертельный. За ним три убийства, два честных, в смысле драки или самозащиты, когда спасаешь свою жизнь. Одно подлое. Все было давно, лет пятнадцать или двадцать, точнее не определю. В этот же период умер духовно: на нем висит молодой парень в военной форме песчаного цвета, знаки отличия могу опознать, если их на картинке увижу. Это все.

Ян вернул тело на место, накрыл обратно и женщину.