– Разве я спрашивал твоего мнения? – Он уже развеселился. Хороший спор Гренвила взбадривал не хуже укола.
– Спрашивали или не спрашивали, все равно я вам его высказала!
Тут он засмеялся и, потянувшись ко мне, ласково ущипнул меня за щеку.
– Если б только я еще писал! – сказал он. – Ты не передумала взять с собой одну из моих картин?
А я-то боялась, что он позабыл о своем предложении!
– Конечно же нет! Мне этого так хочется!
– Можешь взять у Петтифера ключ от мастерской. Скажешь ему, что я разрешил. Пойди и порыскай там, посмотри, что там есть.
– А разве вы со мной не пойдете?
И опять на лице его отразилась боль.
– Нет, – резко сказал он и отвернулся, чтобы взять рюмку с хересом. Он сидел, опустив взгляд, уставясь на свой янтарный напиток, и вертел в руках стаканчик. – Нет, я не пойду с тобой.
За обедом он сообщил новость остальным. Андреа, разозлившись, что я уеду в Лондон, в то время как она вынуждена торчать в этом мерзком и занудном Корнуолле, совсем скуксилась. Все прочие встревожились, что мне польстило.
– Вам действительно необходимо ехать? – Это спросила Молли.
– Да, действительно. Меня ждет работа, и я не могу бесконечно отсутствовать.
– Нам так приятно ваше общество!
Молли умела быть очаровательной, когда не проявляла агрессивности, защищая Элиота, и не отстаивала своих прав на него, нападая на Гренвила и Боскарву. И мне она вновь показалась похожей на хорошенькую кошечку, но теперь я знала, что в мягких и бархатистых ее лапках скрыты длинные и острые коготки и что при случае она, не колеблясь, ими воспользуется.
– Мне тоже здесь было очень приятно.
Петтифер высказался с большей прямотой. После обеда я зашла на кухню помочь ему с посудой, и он не постеснялся в выражениях.
– Что это вы вздумали уезжать, не успев приехать, расположиться, как следует познакомиться с командиром! Это дело не мое, но не ожидал от вас!
– Я вернусь. Я же сказала, что вернусь.
– Ему восемьдесят лет. Он не вечен. Как вам понравится – приехать, а его уже нет? Умер и похоронен, и на могилке маргаритки растут!