– Ну, она же Леночка… – Ник всматривается в лицо новорождённой дочери. – Она Леночка, это видно сразу.
Дарья Александровна наклонилась над малюткой.
– Леночка… Елена Николаевна Самойлова. Будущая Елена Прекрасная. Наверное, ты прав. Знаешь… – Она переводит взгляд в окно, на медленно падающий снег. – А ведь, кажется, совсем недавно… Вот так же напротив меня стоял Глеб. С тобой на руках. А теперь ты уже сам отец. Как летит время. Как же оно летит… В такие моменты я особенно остро чувствую, сколько мне лет.
– Э-э, нет! Я знаю, к чему это! Не думайте даже!
– О чём?
– Знаю я этот тон, этот взгляд, эти слова. Батя тоже иногда такую же пластинку заводит: «Я уже старый, мне надо на покой». Нет уж, дудки! Работать, Дарья Александровна, работать! Пахать!
– Молод ты меня учить.
– В самый раз. Нечего глупости говорить. Мы еще к вам годика через четыре за второй принцессой придём.
– Храбрый какой. Люба, между прочим, попросила меня, чтобы я ей всё, что можно, крепко-накрепко зашила, так как она больше на такое не подпишется.
– Чего-чего?!
От отцовского крика Леночка протестующее пискнула, и Ник совершенно выверенными движениями начал покачивать дитя.
– А чего ты хочешь, у Любушки стресс.
– Ну… это она… погорячилась…
– Факт, – усмехнулась Дарья Александровна. – Ладно, иди, утешь свою бесценную, а мы пока с Еленой Николаевной нанесём визит к ее тёзке – доктору-неонатологу Елене Валерьевне.
– Какие-то проблемы?
– Это стандартная процедура, папаша-параноик. Отдай мне ребёнка и иди к жене.
Николай зашёл в палату.
– Как ты?
– Чуть не умерла. – Голос у Любы слабый-слабый. – Это ужасно больно. Но я справилась.
– Да. Ты справилась. Ты у меня умница.