Элита. На дне класса

Она знала, что это зеркало – и далеко не первое зеркало, которое разбилось в доме, будь то от удара кулаком или стулом. Проблема заключалась в том, что мать беспокоило ее собственное отражение, когда она пребывала не в самом лучшем настроении.

А сегодня у нее, наверное, был очень плохой настрой: ведь она разбила викторианское зеркало, красовавшееся на огромном комоде. Оно никогда не подходило ни к бюро, ни к белым деревянным шкафам, ни к коллекции босоножек на каблуках, но это не было достойным концом для вещицы стоимостью в три тысячи евро (а именно столько заплатил за него тот важный человек, который подарил его матери).

Нормальная дочь, находясь в нормальных отношениях с матерью, которая, стоя на коленях на полу, с болезненным выражением лица сжимает и разжимает окровавленные кулаки, бросилась бы родительнице на помощь.

Но Аманда и Мелена не были образцовыми матерью и дочерью.

Несмотря на это, девочка-подросток сделала нечто неожиданное, почти заботливый жест, который заключался в том, что она подошла и спросила:

– Что случилось?

Правда, она задала вопрос таким тоном, что можно было предположить: дочь скорее ругает мать, чем беспокоится о ней, но это было уже хоть что-то, и в глазах Мелены явно прослеживался интерес.

– Оставь меня в покое, – ответила Аманда, доставая осколки стекла из ладоней.

Дочь кивнула и собиралась выйти из комнаты, но тут родительница объяснила суть своих проблем, которые, хотя и менялись, по сути были одинаковыми: она старая.

Дело в том, что две матери Поло… кстати, Поло – одноклассник Мелены – был шикарным бойфрендом Карлы и являлся одним из якобы самых красивых ребят в школе (хотя Мелена всегда считала его тщеславным и странным типом с самоуверенным взглядом и слишком гордым выражением лица и никогда не думала, что он притягательный или какой-то особенный, он просто казался ей очередным заносчивым парнем). Конечно, для остальных учениц он был моделью, импозантным мальчиком и так далее, но не для нее…Так вот, матери Поло, известные лесбиянки в издательском бизнесе, владеющие журналом мод, позвали Аманду сняться для обложки. Честно говоря, они не собирались много платить, но для нее проект имел огромную важность: ведь находиться в центре внимания – это самое лучшее, просто синоним многих вещей, которые ей всегда нравились и прежде всего были необходимы.

Профессии в сфере моды имеют эффект домино, одна работа влечет за собой другую, но мать Мелены уже давно не снималась, не рекламировала даже жалкий бренд затрапезных индюшачьих грудок… В общем, она не работала.

Но сегодня одна из лесбиянок позвонила и сказала следующее. Клиентке, напрямую связанной с фирмой по производству косметических средств, не понравился образ, созданный для продукта. Помимо прочего, было добавлено, что у Аманды не очень хорошая репутация человека, опустившегося до второсортных таблоидов, а еще (и здесь начинается самое страшное), что хоть рекламируемый крем и является антивозрастным, вышеупомянутая модель слишком стара, чтобы демонстрировать его.

На фото она выглядела как «до», а не как «после».

Мать Мелены устала от того, что никто не давал ей шанса, что империя, которую она построила, принеся столько личных жертв, разорвана в клочья и никому нет до этого дела. Она колола себе ботокс, делала инъекции гиалуроновой кислоты, занималась пилатесом и бикрам-йогой и выглядела эффектно для своего возраста, но ее уже нельзя было воспринимать всерьез, наоборот. Все «эксклюзивные» материалы в желтой прессе или звонки, в которых Аманда лично предупреждала папарацци, когда она проведет лето на Ибице, превратили ее из модели в шута, который ничего не делает на подиуме и появляется только в таблоидах.

Это, конечно, дает деньги, но весьма эфемерные, а ведь при таком раскладе портится имидж – и все.

Вот на что она всегда жаловалась, и Мелена очень устала от одной и той же песни. По правде говоря, Мелене было плевать, больше у нее денег или меньше, и понимание того, что они теряют сбережения, доставляло девушке некоторое удовольствие, поскольку являлось символом того, что мать (в ее понимании) – виновница печальной жизненной истории и плохо разыграла свои карты.

И хотя это было бы извращенно и жестоко, ей доставило бы удовольствие понаблюдать за жизнью матери, если бы той пришлось работать в супермаркете, убираться в школе или посещать курсы фрезеровщиков. Мелена не очень хорошо представляла, что означает слово «фрезеровщик», но ей нравилось, как оно звучит, и хотелось бы увидеть, как родительница работает сорок часов в неделю… Зрелище вышло бы презабавным. Нетрудно догадаться, как быстро мамаша Марины, матери Поло или еще две-три так называемые подруги исчезнут со сцены, как только бывшей модели с титулом «Мисс Испания» придется закатать рукава, чтобы зарабатывать себе на жизнь.

Несмотря на это, когда Мелена увидела мать на полу в крови, она бросила ей полотенце из ванной, чтобы та привела себя в порядок. Однако это широкий жест женщина восприняла как нападение.

– Не притворяйся, что заботишься обо мне, Мария-Елена. Ты лгунья, причем искусная, но притворяться, что я тебе небезразлична… это у тебя плохо получается. Я знаю, тебе нравится видеть меня конченой и валяющейся на полу, и, конечно, ты была бы рада, если бы зеркало свалилось мне на голову и убило. Ну уж нет, я пока еще здесь, сеньорита, поэтому утрись. Пошла ты!

Было очевидно, что мать пьяна. Впервые не имелось повода для ссоры, но она настолько привыкла к скандалам, что изрыгала оскорбления так, словно был включен автоматический режим.