Военные контрразведчики

Нередки случаи, когда особые отделы, агентурно выявляя нездоровые настроения отдельных бойцов, не информируют об этом сразу же военкома, лишая тем самым политаппарат возможности своевременно воздействовать на таких бойцов мерами воспитания, убеждения, разъяснения. Оставляя этих бойцов длительное время без индивидуального большевистского воздействия, мы сами иногда допускаем возможность усиления и разжигания их отрицательных настроений со стороны вражеских элементов, доводя таким образом дело до необходимости ареста»[252].

Кажется, что в этом письме звучит этакая нотка воистину суворовской любви к простому, рядовому солдату…

Были, конечно, в работе особистов и другие недостатки — кто-то поверхностно подходил к проверке подозреваемых, кто-то излишне затягивал следствие — но все-таки в целом задача контрразведывательного обеспечения действующей армии выполнялась.

Закрывая тему, обратимся к такому деликатному вопросу, как приведение в исполнение приговора о высшей мере наказания. В директиве от 28 февраля 1942 года начальник Особого отдела Западного фронта комиссар госбезопасности 3-го ранга Л. Ф. Цанава, недавний нарком госбезопасности Белоруссии, резко осудил расстрелы осужденных «без утверждения Военсоветом» и предупреждал, что «всякое нарушение в этой области повлечет за собой строгие меры наказания к виновным, вплоть до предания суду военного трибунала».

Цанава Лаврентий Фомич (1900–1955). С 1921 года — в органах ЧК и ГПУ Грузии. С февраля 1933-го по декабрь 1938 года — на партийной и советской работе в Грузии. В декабре 1938 года назначен наркомом внутренних дел Белорусской ССР, с 26 февраля 1941 года — нарком госбезопасности БССР. С 19 июля 1941 года — начальник Особого отдела Западного и Центрального фронтов. С 7 мая 1943 года — нарком госбезопасности Белорусской ССР, одновременно — заместитель начальника Центрального штаба партизанского движения; с 11 января по 4 июля 1945 года — уполномоченный НКВД СССР по 2-му Белорусскому фронту. С 15 марта 1946 года — министр госбезопасности Белорусской ССР, с 29 октября 1951 года — заместитель министра госбезопасности СССР, начальник 2-го Главного управления МГБ СССР. Генерал-лейтенант. 15 февраля 1952 года уволен на пенсию «за серьезные ошибки»; арестован 4 апреля 1953 года; умер во время следствия в Бутырской тюрьме.

Свидетельство современника:

«Явился я к Цанаве — и целый час рассказывал об обстановке. Где и какие наши войска и что они делают… Он меня тут же поблагодарил и вызвал своего помощника. После того как я участвовал в боях, да еще и Днепр переплыл — конечно, я не должным образом выглядел. Цанава приказал: „Сейчас же его в баню — помыть, сменить все обмундирование, дайте ему возможность в комнате какой-то поспать — после чего ко мне пусть явится“. Вот такая встреча была первая. Душевная! Прямо скажу — оставила у меня до сих пор положительное мнение. В то время, в той тяжелейшей обстановке, о конкретном человеке — и такая забота!»

Генерал-лейтенант Иван Лаврентьевич Устинов

Так что «экранные» армейские чекисты, которые поминутно хватаются за пистолет, — всё та же «развесистая клюква».

* * *

Избегая соблазна подробного рассказа о действиях военной контрразведки на фоне знаковых событий Великой Отечественной войны, уточним, что летом 1942 года произошло резкое обострение обстановки на советско-германском фронте — наши войска потерпели поражения в Крыму, под Харьковом, Воронежем и в Донбассе. «В итоге поражения под Харьковом обстановка на юге быстро становилась критической. Немцы наступали, у Ставки фронтовых резервов не было. Германские войска прорвали оборону на стыке Брянского и Юго-Западного фронтов и к середине июня стремительно шли к Волге и Кавказу»[253].

В условиях, когда требовалось усилить сопротивление врагу и остановить его продвижение, вышел приказ НКО № 227 от 28 июля, известный под названием «Ни шагу назад!». Он был написан лично И. В. Сталиным. Приказ удивительный — по содержанию, по указанным в нем мерам, эмоциональному накалу изложения и истинно высокой публицистичности текста. Когда и кто ранее мог сказать, что народ наш «теряет веру в Красную Армию» и что многие даже проклинают ее? Когда и кто мог предложить «поучиться у наших врагов»?

Хотя в приказе № 227 не упоминались особые органы, к ним он имел самое прямое и непосредственное отношение. Было, в частности, приказано:

«1. Военным советам фронтов и прежде всего командующим фронтами:

…в) сформировать в пределах фронта от одного до трех (смотря по обстановке) штрафных батальонов (по 800 человек), куда направлять средних и старших командиров и соответствующих политработников всех родов войск, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, и поставить их на более трудные участки фронта, чтобы дать им возможность искупить кровью свои преступления против Родины.

2. Военным советам армий и прежде всего командующим армиями:

…б) сформировать в пределах армии 3–5 хорошо вооруженных заградительных отрядов (до 200 человек в каждом), поставить их в непосредственном тылу неустойчивых дивизий и обязать их в случае паники и беспорядочного отхода частей дивизии расстреливать на месте паникеров и трусов и тем помочь честным бойцам дивизий выполнить свой долг перед Родиной;

в) сформировать в пределах армии от пяти до десяти (смотря по обстановке) штрафных рот (от 150 до 200 человек в каждой), куда направлять рядовых бойцов и младших командиров, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, и поставить их на трудные участки армии, чтобы дать им возможность искупить кровью свои преступления перед Родиной»[254].

Думается, нет смысла объяснять, какая роль принадлежала в решении этих задач военной контрразведке. А то, что эти суровые, но необходимые по тому времени меры позволили стабилизировать обстановку на фронте, общеизвестно. И вот уже первые результаты работы на одном из самых горячих участков того времени: в сообщении НКВД СССР в ГКО от 22 сентября 1942 года указывалось, что за месяц военные контрразведчики Сталинградского и Донского фронтов проверили около 300 тысяч военнослужащих. Задержали без документов 74 644 человека, в том числе около двух тысяч дезертиров и 1739 уголовных элементов. Арестовали за шпионскую деятельность 348 человек, из них более 50 агентов абвера, а также несколько десятков распространителей провокационных слухов. Всего до ноября чекисты обезвредили под Сталинградом 218 агентов, в том числе двух агентов-боевиков, готовивших террористический акт против командующего 62-й армией генерал-лейтенанта В. И. Чуйкова.

«По состоянию на 1 ноября 1942 года на Сталинградском фронте функционировало 4339 резидентур особых отделов, причем только в октябре этого же года там было создано 1142 резидентуры. Что творилось на Сталинградском фронте и какова была там обстановка, рассказывать не надо. И вот в таких тяжелейших условиях военные контрразведчики и их верные помощники в войсках осуществляли свою крайне опасную в условиях передовой, но исключительно важную работу. Благодаря их малоизвестному, но ценнейшему вкладу была достигнута славная победа в Сталинградской битве»[255].

Кстати, еще один «организационный» вопрос того времени. 9 октября 1942 года Указом Президиума Верховного Совета был упразднен институт военных комиссаров и в Красной армии устанавливалось полное единоначалие. В результате этой реформы порядка трех тысяч комиссаров перешли на службу в военную контрразведку. Особые отделы, в соответствии с Постановлением ГКО от 13 октября, переходили в подчинение соответствующим командирам с одновременным их подчинением по линии органов НКВД. В общем, все то же пресловутое двойное подчинение…