Он бормотал эту короткую фразу, как заклинание, стараясь отогнать наваждение, но взгляд искал на пороге собственно тело в луже крови – жуткий образ никак не уходил из головы. На шум уже прибежали два его сына, старший Антон, тут же метнулся к столу за таблетками, а младший, Григорий, поднёс своему отцу стакан воды.
Пока Сухомлинов трясущимися руками заталкивал в рот пилюли, и, чуть не расплёскивая воду, пытался запить горькую микстуру, один из охранников склонился к нему, загородив широкими плечами вид в коридор:
– Всё в порядке, босс? Кошмар приснился? Может врача позвать?
Делец наконец проглотил лекарство, и тут же задышал ровнее, закрыв глаза от облегчения: препарат ещё не подействовал, но мозг в подобные минуты, бывает, работает странно – можно даже дать вместо успокоительного банальные витамины, а в организме всё равно сработает выключатель. Дыхание успокаивалось, сердце уже не стремилось разорвать грудную клетку. Погрузившись чуть ли не в нирвану, делец даже не заметил, как его сыновья, с округлившимися от ужасами глазами, пятятся от входа. Не заметил, как над склонившимся охранником сверкнул острый клинок.
Нависший телохранитель издал какой-то странный звук, словно поперхнулся, и Сухомлинов открыл глаза – кошмар явно не собирался отпускать его. Грудь человека была пронзена лезвием, а убийца за шиворот отшвырнул тело к порогу. Переполненный паникой взгляд в слепой надежде метнулся ко второму охраннику, но тщетно – тот с перерезанным горлом уже лежал ничком на кровати, быстро затихая.
– Я бы сказал, что ни будь вроде: добрый день, Василий Александрович, – с кривой усмешкой сказал кицунэ, словно акула, обходя кровать кругом.
Сыновья в испуге пятились, сами себя загоняя в угол, и хотя Антон был уже взрослым мужчиной, но в первые секунды страх убил в нём способность к сопротивлению.
– Но, боюсь, что сейчас не день, – продолжил Лис, яростно рассекая хвостом воздух, – и уж тем более не добрый.
Тут же в поле зрения появилась ещё одна зверюга – захлопнув створки двери, новое чудище спокойно осталось ждать развязки у входа.
Старший сын, тем временем, способности соображать не потерял – поняв, что помощь по какой-то причине в ближайшие минуты ждать не приходиться, он снова рванулся к рабочему столу, зная, что в верхнем ящике точно есть пистолет.
Куко перехватил его попытку играючи. Никто из людей даже не уловил глазом его молниеносное движение, только увидели, кок повисло на клинке обмякшее тело с пронзённым сердцем.
Только поняв, что бездыханное тело старшего сына сползло на ковёр, Сухомлинов, забыв себя и своё желание жить, ринулся к нему. Подхватив голову своего ребёнка он не верящим взглядом уставился в его погасший взор, и тряс, беспрестанно что-то крича, но не слыша собственного воя, и не получая ответа.
– Фи, как скучно! – Сказала Лисичка, когда шок от смерти Антона чуть отпустил сознание отца, – Убивать других он может без колебаний, но когда приходят отнять дорогое у него самого, он расклеивается, как барышня!
Куко, тем временем, не собирался ослаблять психологический удар, и неожиданно пристегнул ногу жертвы оковами к монументальному столу, хоть старик и пытался цепляться за остывающее тело своего отпрыска. Короткая цепь не позволяла отойти от предмета обстановки дальше чем на метр, а резная ножка стола не позволяла снять металлическое кольцо с замком – пришлось бы ломать дерево, а это не так просто.
– Давай сыграем! – Весело сказал Лис, доставая из ящика пистолет, тот самый, попытка дотянуться до которого стоила Антону жизни, – Моя ненаглядная красавица…
С этими словами рыжая дьяволица отлепила спину от двери, и грациозно прошла в середину комнаты.
– …будет драться с твоим пацаном. Не по настоящему, конечно! – «Успокоил» он Сухомлинова, передёрнув затвор оружия, – Правила такие.
Он бросил блестящий пистолет на кровать и продолжил:
– Ты должен освободиться от оков, пока моя подружка не изрубила твоего выкормыша в капусту.
– Но есть сложность! – Весело подхватила Лисичка, – Ключ от оков мы тебе, естественно, не дадим, и чтобы добраться до пистолета, тебе придётся отрезать вот этой штукой…