– Быстрей! Быстрей! – торопил его Аркадий. – Время!
В дверь уже не стучали, а лупили, стараясь ее выбить.
– Отойди, застрелю!
Еще одна очередь в потолок, метель из штукатурки.
– Уходим! – заторопил Аркадий. – Быстрей!
Мешки он вытолкнул в дыру, проскользнул сам. За ним – отошел Пашка. Через пустой обеденный зал столовой побежали, задевая мешками столы и стулья. Друзья не видели, как кассирша, еще одуревшая от взрыва, сумела подняться, убрать засов. Дверь тотчас распахнули – ворвались мужчины в форме и с револьверами. Один, став на колено у дыры, без предупреждения открыл огонь на поражение. Выстрелил трижды и раз попал. Пашка вскрикнул, но мешок не выпустил. Повернувшись, дал очередь, перечеркнул ей колонны, дыру в стене, ранив вохровца. Тот отшатнулся вовнутрь, и оставшиеся в барабане четыре патрона высадил вслепую, лишь выставив руку в дыру.
До двери оставалось уже метра три, когда Пашка дал еще одну очередь, на сей раз совсем короткую – в два патрона. Выплюнув очередную гильзу, затвор сухо щелкнул по стволу – магазин был пуст. Остановившись, Павел выбросил обойму на пол, тут же всадил следующую в автомат, передернул затвор…
– Быстрей, ты не в тире! – крикнул Аркадий.
Пашка выбежал в коридор, Аркадий тут же закрыл дверь, набросив в проушины замок. Затем спустились по лестнице, пробежали мимо табельной еще ниже – в подвал.
Внизу возле топочных котлов рабочий день проводили бабки-истопницы. Их именовали банщицами, хотя к бане они имели только то отношение, что подавали в нее горячую воду.
На столе тикал будильник, рядом с ним лежала стопка старых газет, которые от безделья перечитывали работница. Взрыв в подвале почти не был слышен, да еще возрастная глухота осложняла дело. Куда больше неудобств создавал пресс, стоящий в соседнем цеху – от него трещинами шли стены, дрожала вода в стакане.
И два человека, одетых в костюмы химической защиты, оказались для старухи неожиданностью. Она открыла рот, едва не выронив вставную челюсть. А двое, вынырнув из одной темноты, тут же исчезнув в другой. Чуть позже в глубине подвала лязгнула тяжелая дверь, повернулись засовы.
Через пару минут появились другие люди в вохровской форме, кои проследовали в том же направлении, спросив предварительно у бабки, не пробегал ли тут кто. После затарабанили в запертую дверь. Ну а минут через несколько в подвале появился Старик в окружении своей свиты.
В темноте Ханин легко читал на лицах бойцов ВОХР облегчение – им не надо было лезть под пули в темноту переходов. А вот лицо Легушева играло всеми цветами растерянности.
– Чего стоишь? – стал он орать на мастера, увлеченного сюда толпой. – Тяни сюда резак!
– Да какой резак. Здесь плита в сто миллиметров…
– Саша, – заговорил Старик.
К Ханину по имени он обратился, кажется, впервые. И оттого Ханин не сразу сообразил, что говорят ему.
– Саша, очнись. Где они могут выйти?..
– Везде, – ответил Ханин. – Практически везде.