И в самом деле, «Старику» по рангу была положена «кремлевка», но нынче она была далеко в заводоуправлении, а связь требовалась сейчас. И он набирал номер за номером.
Начиналось танго с крокодилами. И если разыграть партию правильно, он мог больше получить, чем потерять.
–
Легушев вызвал из автопарка машину, потребовав что-то не столь приметное, как «Чайка», но быстрое.
И вот, когда пришло время накинуть пиджак и спускаться, снова зазвонил телефонный аппарат.
У первого секретаря обкома их было много, и они занимали отдельный журнальный столик. Можно было набрать любой городской номер – напрямую или через секретаря. Тут же можно созвониться с любым городом Советского Союза, хоть с Владивостоком. Был телефон внутренний. Сверившись с тоненькой книжечкой, можно было позвонить в любой кабинет обкома, разнести подчиненного или поставить перед ним задачу. Имелся аппарат высокочастотной связи – с шифрованным каналом передачи данных.
Особое место на полированной столешнице занимал аппарат с гербом СССР на номеронабирателе. Стоял он в центре стола, и остальные телефоны теснились по краям, составляя свиту. Он звонил редко – чаще по нему связывался сам Легушев. И молчаливая строгость успокаивала – значит, все идет хорошо.
Но теперь кремлевский аппарат звонил – настойчиво и весомо. Следовало брать трубку – на этой станции никогда не ошибались номером. Звонили только ему, и если там хотят с ним поговорить – найдут его хоть из-под земли. Потому надо отвечать – достойно, не дать слабины.
Легушев поднял трубку.
– Слушаю.
Низкий, немного ленивый голос раздался в ответ:
– Товарищ Легушев?..
– Да, слушаю…
– Я так слышал, у тебя там ограбление со стрельбой?.. Четверть миллиона украли?.. Прямо, понимаешь, не советский курорт, а ночной Чикаго.
– Да, мы разбираемся. Доложим незамедлительно.
Требовалось отвечать быстро, уверенно. Быть может врать – а после подгонять действительность под ложь.
– Уж разберись, будь добр. Денег страна еще напечатает – бумаги у нас много. Но вот народ наш советский знать должен, что за каждым преступлением у нас следует наказание. Неотвратимое, понимаешь, возмездие. И если никто не будет наказан, виновные не сядут на скамью подсудимых – значит, плохо ты работаешь, товарищ Легушев. И о Москве, значит, ты можешь забыть. Это ты понимаешь?
– Понимаю…
На том конце провода взорвались:
– Да ни хрена ты не понимаешь! Если воров не найдешь, не поймаешь живыми, то самое большое, чем ты будешь командовать – колхоз в Нечерноземье!