— Да, может быть… Постой, Ник! Я что-то вспомнила!
И Лили снова вскочила и побежала в спальню. Через пару минут она вернулась, неся в руках небольшой томик.
— Что это? — спросил недоуменно Ник.
— Сейчас, сейчас! Вот, послушай!
И дальше:
— То есть, у Пушкина был талисман? Но какое отношение он имеет к нашему перстню?
— Подожди, подожди, Ник, не торопись! — Лили раскраснелась, тряхнула головой, ее кудряшки, собранные с утра в небрежный узел на затылке, рассыпались по плечам. — Слушай дальше!
— Так, у Пушкина был талисман, он посвятил ему несколько стихотворений. А что дальше?
— А дальше самое главное. Мне рассказывала Елизавета Алексеевна, помнишь, это когда вы распутывали дело о манускрипте, что у Элизы, то есть у жены Воронцова, Елазаветы Ксаверьевны, был пылкий роман с Пушкиным в те времена, когда Воронцов был наместником в тех местах, то есть еще до того, как они переехали в Тифлис. Там, в Одессе! «Там, где волны вечно плещут...»! Точно, Ник! Это тот перстень, который Елизавета Ксаверьевна подарила Пушкину! Я вспомнила все обстоятельства этого рассказа Елизаветы Алексеевны! Ты же знаешь, какой роскошный город Одесса!
— Не могу с тобой не согласиться! — И Ник мечтательно начал перечислять, — дюк Ришелье, Хаджибейская бухта, флаги парусников из анатолийских берегов, из гаваней Леванта и с австрийского побережья Адриатики, из Марселя, Генуи, Мессины, из портов Англии и Америки, Платоновский мол, грузчики, вереницей несущие тюки с товарами из экзотических стран, праздный народ, жадно вызнающий новости издалека! Вольный ветер кругосветных путешествий всегда веял над Одессой! Одесса ведь была порто-франко, и это отделяло ее от всей империи.
— А ведь у Тифлиса и Одессы много общего! — заметила Лили.
— Да, конечно, торговые города, пестрота населения…
— И не только, и не только! Не забывай, Воронцов приезжает наместником на Кавказ именно из Одессы, за ним почти половина его одесского окружения! Знаешь, как похожи многие дома в Тифлисе на одесские? А их строили одни и те же итальянские архитекторы!
— Замечательно! — восхитился Ник. — Что может быть прекраснее, чем такое странное сходство городов! И при этом Тифлис такой древний город, а Одесса — молодой! Но мы отвлекаемся. Давай, вернемся к тому, что тебе известно от Елизаветы Алексеевны.
— Ой, ты же многое сам помнишь…
— Ничего, я не буду тебе мешать, пусть рассказ будет логичным.
— Тогда я начну с Михаила Семеновича Воронцова. Если я не ошибаюсь с 1823 года Воронцов новороссийский и бессарабский губернатор, и он в Одессе. С того момента, когда он сражался под началом Цицианова (sic!) прошло много всего. И еще одно — он женился. А Пушкин, после некоторых своих странных выходок в Петербурге, вместо Сибири попадает сперва в Кишинев, а потом в Одессу…
— Ты имеешь в виду тот случай, когда Пушкин в театре показывает всем портрет Лувеля, убийцы герцога Беррийского? — спросил удивленно Ник.
— Да, кажется, так… Именно после этого случая Пушкин определенно в опале.
— Хорошо, вернемся в Одессу.