Хасидские рассказы

Предисловие

То было в конце добрых и начале плохих времен. Появились черные тучи, но казалось, что ветер — дух времени, хочу я сказать, — унесет их легко, и они изольются где-нибудь в пустыне. В благоустроенном вертограде Европы горький корень уже успел пробиться сквозь почву и послал наружу свои колючие, уже отравленные отпрыски. Но вот-вот, казалось, виноградари заметят их и вырвут с корнем… Казалось, XIX век на старости лет только слегка простудился, схватил небольшой жар, род умопомешательства, этого никто не ожидал…

Как далека была от нас тогда Америка! Не один еврей задавался вопросом, каким образом стоит там миска с похлебкой, или не носят ли там ермолку на ногах. О Палестине слыхали столько же мало, сколько о бароне Гирше или об «известном филантропе»…[49]

Астрономы заранее вычисляют время каждого лунного или солнечного затмения. Психологи же не ушли еще так далеко. В мировой душе затмение наступает разом, в организме начинается что-то вроде конвульсий. И не только психологи не в состоянии предсказать этого, но, — трудно поверить, — этого нельзя понять далее после того, как оно совершилось…

Все-таки беспокойство какое-то уже ощущалось. Со всех сторон так и сыпались клевета за клеветой,

В числе других средств борьбы решено было познакомиться с повседневной жизнью еврея, посмотреть, что творится в маленьких местечках: на что надеются? чем живут? чем занимаются? что говорят в народе?..

Вера в провидение

ервым я посетил Тишовец. Остановился я у своего знакомого, реб Боруха. Он послал за синагогальным служкой и некоторыми обывателями. В ожидании их прихода, я стоял у окна и смотрел на базар.

Большой четырехугольник, окруженный со всех сторон почерневшими, сгорбленными деревянными домишками, частью покрытыми гонтом, частью соломой. Дома одноэтажные, с широкими навесами на гнилых пожелтевших балках. Под навесами стоят рядами торговки с баранками, хлебом, бобами и фруктами. Среди женщин сильное волнение. Я, видно, произвел на них глубокое впечатление.

— Черт тебя возьми! — кричит одна. — Чего ты пальцами тычешь? Он ведь видит!

— Придержи свой язык!

Женщины знают уже, что я приехал «записывать». Они передают друг другу этот секрет так тихо, что я в комнате слышу.

Слышатся разговоры:

— Это-таки он!

— Все-таки хорошо, что бедные овцы имеют пастырей, которые о них не забывают.

— Однако, если б тот Пастырь не помогал, все было бы пустяки.

— Чтоб Тот пастырь нуждался в подобных посланцах! — недоумевает одна.

Это намек на мою стриженую бороду и европейский покрой платья. Другая, полиберальнее, приводит в пример врача:

— Ну, а врач — он тоже Бог знает что, а между тем…

— Это совсем другое, врач — исключение, но так — разве мало «порядочных» евреев?