Мрачные сказки

В его тоне нет ни упрека, ни гнева. Он непринужденный, обычный, как будто Эш с Тёрком вышли на прогулку и нам всем довелось встретиться в одном месте в один час на дороге. Счастливая случайность! Леви потирает затылок – похоже, обдумывает свои следующие слова.

– Я понимаю ваше отчаяние. Нам всем сейчас неимоверно тяжело.

Брови Леви насупливаются; видно, что он сильно переживает из-за событий последних дней:

– Мне бы очень хотелось помочь твоей дочери, Эш, но стоит ли подвергать опасности свои жизни? Тем более что, рискуя двумя своими жизнями, вы ставите под угрозу все наши жизни?

Леви стоит в опасной близости от границы; мыски его сапог почти попирают тень, отбрасываемую болиголовом, он запросто может протянуть руку, схватить Эша за воротник и подтащить к себе.

– Мой ребенок умрет, если мы ничего не предпримем. – Голос Эша походит на рык.

– Мы все можем умереть, если вы отправитесь в эти леса и вернетесь с ветрянкой.

– Кем мы будем, – возражает Эш, – если позволим умереть ребенку только потому, что боимся? Потому что смалодушничаем?

Леви испускает усталый вздох. Он выглядит более изнуренным, чем обычно: веки прикрывают глаза, вокруг рта собрались морщины.

– Это не малодушие, – мягко отвечает он и рефлексивно заносит вперед ногу.

Вот сейчас он сделает шаг и переступит границу! Но Леви вовремя спохватывается, хотя и за линию, которой прорезает дорогу тень дуба, он тоже не отходит. Леви остается на месте, всего в нескольких футах от Эша и Тёрка. Как будто хочет доказать: он не боится! И если придется, он сделает шаг в темноту, чтобы вернуть беглецов. Он рискнет заразиться ветрянкой – лишь бы они убедились, на что он готов.

– Это жертва. Это преданность. Преданность тому месту, где мы выстроили новую жизнь. Преданность, посвящение себя единомышленникам. Я посвящаю себя тебе, – кивает Леви Эшу, твердо глядя ему в глаза. – Я посвящаю себя каждому из вас, – не отрывает он взгляда от Эша. – И эта преданность, это посвящение предполагает также прощение. Вы рисковали собой, пытаясь убежать. И я понимаю, почему вы на это пошли. Я это понимаю, – голос Леви становится тихим и даже немного дрожит, как будто резонирует с эмоциями, которым он пытается не дать воли.

Калла сжимает мою руку. Она дрожит всем телом. Жена напугана. Я крепко стискиваю ее руку в ответ. И с этим пожатием рассеивается вся отчужденность, что разделяла нас в последние дни. Я начинаю сожалеть о мыслях, занимавших мой ум, о своей мечте о бегстве из Пасторали и возвращении во внешний мир, о той легкости, с которой я готов был покинуть Каллу.

– Возвращайтесь назад, – призывает Эша и Тёрка Леви. – Пока не поздно! Мы же все понимаем, что Тёрк с такой раной не пройдет и мили, – добавляет он. – Вы пробыли в лесу совсем недолго. Возможно, вы еще не заразились. Мы жгли шалфей на деревьях и отогнали болезнь от общины. Но если вы пойдете по дороге, вы станете для нее отличной мишенью.

Я слушаю Леви, а сам вспоминаю те ночи, когда я бродил по дороге, продвигаясь с каждым разом на несколько шагов дальше. Я дышал воздухом за нашим периметром и не заболел! Я вспоминаю Би, перешедшую границу и дотронувшуюся до больного, гнилого дерева, и свою жену, попавшую под дождь. У них ведь может и не быть иммунитета, который есть у меня… А теперь перед нами стоят Эш и Тёрк. Они могут быть больны. И, позволив им вернуться, мы впустим вместе с ними в общину болезнь. Это решение ошибочно! Но Леви кивает беглецам.

– Идите сюда, – уговаривает он. – Мы обработаем рану на лодыжке Тёрка. Вы же не хотите умереть в лесу, на холоде. Вы не хотите заживо сгнить.

Оторвавшись от Эша, Тёрк без слов подбредает к Леви. Калла пытается высвободить руку. Она явно хочет протянуть ее Тёрку, поддержать раненого. Но я только крепче стискиваю ее ладонь, не отпуская от себя. Еще миг – и Эш, избегая встречаться взглядом с Леви, тоже переступает границу, возвращаясь в безопасный предел Пасторали. Из моей груди вырывается слабый вздох. Эш снова подхватывает Тёрка, и они устремляются вглубь общины; Генри тихо шагает следом. А сбоку от меня возбужденно переминается Паркер. Его рука упорно ерзает по кобуре, как будто он готов в любой момент вытащить пистолет и только ждет, когда мужчины метнутся к деревьям. Паркеру нужно оправдание, чтобы выстрелить, чтобы применить наконец свое оружие по назначению. Похоже, ему надоело палить по старым консервным банкам за полем.

– Нам нужно отвести Тёрка в дом Феи, пусть она осмотрит его ногу, – прерываю молчание я.

– Мы не поведем его к Фее, – холодно отвечает Леви.

Калла нервно сжимает мою руку.