– Ты чем-то расстроен?
– Откуда ты взяла? Ты же видишь свечусь от радости… Правда адским пламенем нахлынувшей тоски и грусти… Не обращай внимания… Всегда в конце дела охватывает необъяснимое опустошение…
– Ты давно знаешь Гиви с Вахой?
– Недавно, с позавчерашней ночи…
– Но ночь ты провел со мной…
– За вычетом времени на поход в вагон-ресторан…
– Вот это да, – Лера сделал круглые глаза уже на подходе к старинному зданию в парке у фонтана «Ночь», – значит, они только позавчера познакомились с тобой, а сегодня во время нашего знакомства просто рассыпались передо мной в комплиментах… Как будто не ты, а я доклад сделала и демонстрацию провела…
– Ты же было моим главным ассистентом, Лера…
– Вместо Петровича?..
– Петровичу судьба уготовила роль второго вспомогательного ассистента, и он против этой роли не возражал, как ты видела…
– Проницательность и толерантность Петровича не знает границ. Я особенно не прислушивалась к вашему разговору. «Негру» – это вино типа «Алушты?..
– Для Петровича отныне нет лучше в мире вина, чем «Негру».
– А для меня отныне, нет лучше в мире вина, чем «Алушта» в нашем ночном поезде. А для тебя Евгений?..
– А для меня отныне нет лучше в мире вина, чем «Алушта» и «Негру». Разумеется, в разряде красных марочных вин, творящих чудеса с хрупкими девушками и матерыми мужиками…
– Не ожидала в компании Гиви, Вахи и Петровича увидеть моего незабвенного Гарика, – с легкой смешинкой в горле, но как-то неуверенно нараспев произнесла Лера, – вот уж век живи – век удивляйся. Было бы поистине чудом, если бы он сделал точно такие же выводы, какие сделал Петрович в связи с «Неграми», а я в связи с «Алуштой», и действовал в соответствии с ними… То есть с добрыми оптимистичными чувствами, без всякого зла… А он зло постарался вселить в Игоря – только не знаю зачем и каким образом…
– Зато я догадываюсь – каким образом, – хмуро сказал Брагин, только не знаю, как и ты, зачем…
– Боюсь, что скоро все выяснится…
– В любом случае, держи себя в руках и не плачь… Твои слезы меня убивают… Увидел их в твоем номере – и сердце оборвалось…
– Постараюсь… – она хотела что-то сказать Брагину, очень-очень важное, но только устало и грациозно махнула рукой, как-нибудь после. – Постараюсь…
На крыльце старинного дома в тени златоглавых деревьев их поджидали Гиви, Ваха, Петрович, Гарик вместе с неразлучной троицей американских профессоров-экспертов, державшихся обособленной кучкой с заметной холодностью, если даже не вызывающей надменностью. Представляя хорошо знакомых американских профессоров, Петрович на великолепном английском сделал все возможное и невозможное, чтобы растопить ледок недоверия и холода. Может, его врожденное нагловатое остроумие сыграло свою роль, может, хорошее впечатление, которое произвел на них докладчик, точнее, его доклад с демонстрацией программ, только на пышной парадной лестнице холод и надменность с американцев, как рукой сняло.