Брагин по обычной своей манере снял очки и спокойно, деловито начал протирать стекла замшей, поясняя в микрофон суть первого теста: логико-функционального моделирования большого фрагмента в пять миллионов элементов, практически, целого микропроцессора высокопроизводительного компьютера, структура которого появилась на экране. «Я начал без страха и опаски двигаться вперед, уверовав, что тебя не предадут, сдадут с потрохами твои бывшие соотечественники неведомым враждебным темным силам, значит, все еще самое интересное, воистину впереди. Убивает мучительная оцепенелость, бессилие, что-либо изменить, как в долгом кошмарном сне» – размышлял он, глядя на Леру, которая без лишнего напоминания, в режиме «реального времени», высвечивала на экране ход вычислительного процесса, пользуясь проектором, состыкованным с предложенным ноутбуком и слайдами.
Ожил и Петрович как главный эксперт, радостно хрустнул и доложил в микрофон результаты первого теста с функциональным моделированием большого фрагмента схемы на традиционной элементной базе.
– Объем моделируемой схемы… Машинное время моделирования… Достигнутая скорость моделирования… Детали расчета…
Петрович явно оживился. Таких подобных тестов будет еще три, и анонсированные результаты ускорителя логико-функционального моделирования, достигнутые программно-алгоритмическими средствами, будут более чем впечатляющими.
– Комплекс невозможного в принципе обретает контуры возможного и реализованного с максимальной вычислительной эффективностью, – горячился Петрович, – результаты анализа и расчета убедительно показывают преимущества предложенного продукта в сравнении с имеющимися аналогами и прототипами…
Брагин с Лерой договорились заранее, что результаты сравнения, приведённые в таблицах, будет озвучивать она, давая соответствующие пояснения. Пока загружались файлы демо-версий задач трассировки и компоновки, Брагин с подначкой спросил:
– Может, перекурим…
– Так ты же не куришь, Евгений Михайлович, – отозвался разрумянившийся Петрович.
– Так за компанию, как говорят в народе, – начал, растягивая слова с улыбкой Брагин, – за компанию…
– Отлично, – подхватил Петрович. – Пропал прошлый страх жизни, объявился новый: захотелось жить снова, поставив все силы на талант, а не на бездарное пошлое прозябание… Мной уже нельзя манипулировать, как прежде, заставляя по возможности кидать тех, на кого укажут… Тебя к примеру, как тогда… Все изменилось… Они думают, что раз меня зацепили с кидалово, я и дальше готов кидать своих соотечественников, на брюхе ползать… Только после твоих «Негров» я не только бросил курить, но завязал с другой вредной привычкой… на брюхе ползать…
Лера неподалеку, конечно, слышала их тихий разговор, только, как всякая интеллигентная девица на выданье благородно делала вид, что не слышит или хотя бы не вникает в суть разговора. Своими текущими делами занята, своими мыслями и думами девичьими. Иногда она поворачивала голову в сторону говорящих, мужчины одновременно устремляли взоры на ее роскошный чувственный рот, к тому же этот рот не закрывался, Лера демонстративно всецело отдаваясь порученному делу ассистента.
– Хорошо про ползание на брюхе ты сказал, что завязал ползать на брюхе, – задумчиво сказал Брагин в конце загрузки тестов трассировки больших фрагментов, – нечего ползать, когда в жизни новые перспективы и шансы появились. Вот и после нашего с тобой «перекура» без перекура и дремоты легче оценить разумные перспективы использования программного комплекса и дать всему произошедшему и происходящему оценку.
– Да, ты далеко ушел с тех времен Фриско, – серьезно сказал Петрович, – вижу, первым прими дружеские поздравления…
– Все еще впереди, главное ты сейчас увидишь…
– Неужто в трассировке и компоновке еще больше удивишь?
– Именно здесь. В стыке с логикой и системным функционированием… Ну, поехали…
Брагин объявил первый новый тест трассировки кристалла, потом другой, третий, четвертый. Петрович с придыханием объявлял в микрофон результаты тестирования, наверное, результаты его, действительно, потрясли, раз он говорил совсем изменившимся, практически неузнаваемым голосом. Даже Лера несколько раз обернулась на него с тихим изумлением. В зале был легкий ропот – спецы были ошарашены… Нет, просто потрясены… Брагин поглядел на незнакомых американских профессоров, оживленно жестикулирующих и бурно обсуждающих славленым шепотом тестовые результаты трассировки и компоновки, и почему-то горько усмехнулся: «Столько времени шел к своей победе, а вот на победной вершине, когда надобно только радоваться и хохотать от счастья, невесело и почему-то…»
Снова бесстрастно и грустно подумал о соглядатае своей победы Петровиче: «Странно, вроде как я совершенно случайно, сдуру, под кураж дал ему новый шанс жизни и немного испугал его новыми открывшимися возможностями… Но, странное дело, судьба снова свела с ним вместе на узенькой дорожке… Он уже ничего не боится, уже не ползает на пузе… Только как он поведет себя, если его вновь попытаются сломать через колено… Как когда-то меня ломали… Конечно, он может испугаться многого, если его снова прижмут… Только на явную подлость он уже не пойдет… И на том спасибо «Неграм»… Все-таки иногда удаются в жизни странные смешные импровизации… Все в мире взаимосвязано, мир тесен. Все взаимосвязано на нашем крохотном шарике. Друг от друга не убежишь, от случайностей тоже. Не разбежишься, одним словом… И взаимосвязь потрясающа: люди на земле связаны таинственными, земля связана с солнцем, солнце с галактикой, со вселенной… Вот и от моих земных программ и алгоритмов потянуло на разработки производств в космосе, функционирования схем и систем в безмолвном космическом пространстве… Кто-то из знакомых говорил про великого изобретателя серба Николу Тесла, будто он свои открытия черпает из энерго-информационного поля Вселенной, из некого ядра мысли… Ведь он не пользовался даже дифференциальными уравнениями, чтобы созидать нечто, но черпал из поля сразу законченные конструкционные решения без промежуточных этапов и инстанций… А мне мои алгоритмы дались, когда я больше всего в жизни нуждался в любви, понимании, в Лериной любви, в Лерином понимании…»
Именно за последние годы Брагин еще больше, чем прежде, научился анализировать предчувствия. Он и раньше отдавал им должное. Но с некоторым врожденным недовольством насчет слабости человеческой природы взирал на своих высоколобых ученых коллег, уверовавших в непогрешимость своих мыслей и образа жизни и запросто, без всякого самоуничижения уверявших первого встречного, что вера в любые предощущения, предчувствия – это блеф, ерунда на постном масле, паршивая и дурно пахнущая мистика. Только Брагин, влюбившись в Леру, сам влюбив ее в себя на новом витке их отношений, предчувствовал, что подарок любви обязан обновить не только его чувства, но и мысли, заново вдохнуть новые дремлющие и скрытые силы в веселое научное творчество. Он был настроен в этой роскоши царского подарка любви на сверхчувственное восприятия окружающего мира, вселенной, как биорадар, причем включившийся в свою тайную неведомую никому работу с момента новой встречи их с Лерой, точки отсчета их любви. Брагин был просто фанатически убежден, что у каждого человека должна быть такая точка отсчета, когда включается его биорадар предчувствия, настроенный на чудесное творчество, просто на понимание радости и неповторимости земли с ее временами года, вселенной с ее планетами, кометами, ледяным безмолвным вакуумом между ними… В предчувствии нового чуда космоса он и изобрел структуры и элементы, функционирующие в космосе, использующие преимущества солнечной радиации, космического вакуума, невесомости, прочих космических факторов… Использование на земле этих факторов либо дорого, либо затруднительно, либо невозможно…
Последний этап демонстрации разработанного им программно-алгоритмического комплекса САПР был связан с системами на кристалле и на пластине, функционирующих и производящихся в космических условиях вместе с плазменными кристаллами. Брагин понимал, это избыточно не только для театрализованного действа презентации и демонстрации. Это было равносильно игре, где невозможна, по сути, победа, ибо эта суть ускользающая… Победа чего то стоит, а как можно ее оценить, если даже сравнивать победные результаты не с чем – так вечная бесконечность, вечное пусто-пусто, вечное зеро… Это была, бесспорно игра ума: показать работу программного комплекса САПР на новых космических элементах… Причем эти элементы надо еще создать на космических производствах, спейсфабах, заставить их функционировать на скайлабах, движущихся в открытом космосе с помощью перспективных ядерных двигателей не пилотируемых космонавтами безлюдных кораблях, и показать их эффективность, которую невозможно достичь в земных условиях… Только ведь и такая игра ума для влюбленного в жизнь и земную женщину ученого есть самое серьезное дело, из всех дел, что были и есть в земном тварном мире, где все продается и все покупается, но всё равно побеждает всегда любовь…