Мадам

— Живет у кого-то в семье?

— Да.

— Адрес есть?

— Был, — сказал он и сорвался на крик: — Вы поймите, я человек подневольный. Это против Бога. Я ему говорил… На меня давили, говорили, что дело благое, девчонка в деревне и так помрет, отец пьющий.

— Понимаю. Как мешок картошки продать.

— Из детдома не хотели, там одни волчата. А тут семейный ребенок… — бормотал врач.

— Кто тебе дал такое право?! — Павел не выдержал, схватил пистолет и несколько раз ударил врача. Потом резко остановился и крикнул: — Адрес, тварь!

Пошарив в ящике стола, Протасов вытащил клочок бумаги и торопливо написал.

— Что вы со мной сделаете?

— Если в тебе вера осталась… ты сам знаешь, что ты с собой сделаешь.

Убрав бумажку в карман, Павел вышел, хлопнув на прощание дверью.

* * *

На террасе большого дома сидели двое: мужчина и женщина. Оба были чем-то расстроены, а женщина еще и бледна.

— Витя, — сказала женщина, — отдай ее обратно.

Виктор Петрович грузно повернулся в кресле.

— Ты мелешь чушь. Как? Девочка удочерена официально. С документами замучаешься.

— Я так не могу. Она читает и молчит, читает и молчит.

— Мы возили ее к врачу, обследовали, помнишь? Все хорошо. Пойдет в школу — заговорит. — Витя, — упрямо повторила женщина, — верни ее обратно.

Послышались шаги. Калитку открыл мужчина в военной форме.

— Вы — Виктор Петрович?