Бриджет подняла бровь.
– Линни, меня от тебя тошнит, – робко подала голос Тибби.
– Господи Иисусе, Лина, – протянула Кармен. («Извини, Господи Иисусе», – машинально добавила она про себя.)
–
Подруги давно привыкли к Лине, но Кармен понимала, что в глазах всего остального мира она неимоверно красива. У нее была средиземноморская кожа, на которую прекрасно ложился загар, прямые блестящие темные волосы и огромные глаза, зеленые, почти как петрушка. Лицо у нее было настолько прелестное, настолько тонкой работы, что от этого у Кармен иногда холодело в животе. Как-то раз Кармен призналась Тибби, что боится, что Лину заприметит и похитит какой-нибудь кинорежиссер, и Тибби в ответ призналась, что тоже этого боится. Правда, редкостная красота – это как любая другая особенность в чьей-то внешности: когда привыкаешь, перестаешь замечать.
Штаны обрисовывали талию Лины и крутую линию бедер. Над коленями они чуть расширялись и были в точности нужной длины. Когда Лина сделала два шага вперед, стало видно, как нежно джинсы облегают ее, подчеркивают каждый мускул, каждое движение. Кармен глядела на все это как завороженная – настолько это зрелище отличалось от ничем не примечательных летних брюк «Джей-Крю» цвета хаки, которые Лина обычно носила.
– Очень секси, – одобрила Бриджет.
Лина снова покосилась в зеркало. Как всегда, глядя в зеркало, она держалась немного скованно, вытянув шею вперед. Поморщилась.
– Даже и не знаю, мне кажется, тесноваты, – сказала она.
– Смеешься?! – рявкнула Тибби. – Красота же! В миллион раз лучше этих твоих нелепых штанов.
Лина повернулась к Тибби.
– Ты сейчас приятное сказать хотела или поссориться?
– Серьезно, забирай, – велела Тибби. – Ты в них прямо… другой человек.
Лина потеребила пояс штанов. Она смущалась, когда заходила речь о ее внешности.
– Ты всегда красавица, – добавила Кармен. – Но Тибби правду говорит – ты в них какая-то… другая.
Лина приспустила джинсы.
– Теперь пусть Би померяет.
– Я?
– Ты, – подтвердила Лина.
– Ей будут коротки, – заявила Тибби.