– Хорошенькое дело! Да где же я найду такого человека?
– А ты подумай. Уверена, что ты его найдешь.
Георгий посмотрел на Елизавету долгим взглядом, затем взглянул в окно. Серая сибирская ночь, наполненная смутными тенями и далекими глухими звуками, льнула к стеклам. Среди отдаленных звуков слышались другие звуки – близкие и дробные, будто кто-то брал в пригоршни песок и раз за разом швырял его в стекла… А может, это был не песок, а об стекло бились мелкие дождинки или неведомые насекомые, прилетевшие откуда-то издалека, из какого-то другого, неведомого, мира…
– Хорошо, – сказал Георгий. – Я найду…
Глава 15
За полтора года работы на шахте «Поварниха» Георгий успел познакомиться с множеством людей. Да и как могло быть иначе, если на рабочем месте порою приходилось безвылазно находиться неделями? Поневоле познакомишься. С одними сойдешься ближе, с другими – поверхностно. А что значит знакомство с человеком? Это означает знать о человеке многое – и хорошее, и плохое, и какие-то его светлые стороны, и темные. Без этого знакомства не бывает.
Конечно, Георгий стремился больше общаться с теми людьми, которые, если можно так сказать, были повернуты к нему своей светлой стороной. Так старается поступать всякий человек, и Георгий не был исключением из этого общего правила. Но вместе с тем он приглядывался и к людям смутным, озлобленным, с темной сердцевиной. Не потому, что хотел завести с ними какие-то особые отношения, а так, на всякий случай. Мало ли что, а вдруг пригодится? А если и не пригодится, то все равно о человеке нужно знать как можно больше, потому что ты с ним работаешь и живешь бок о бок, а это означает, что может наступить такой момент в жизни, когда с этим человеком тебе придется близко общаться. Хочешь или не хочешь, а придется.
И вот такой момент настал. Георгию надо было подобрать связника между ним и диверсантами-взрывниками. Понятно, что его нужно было искать среди людей смутных, с темной сердцевиной. Понятно-то оно понятно, но на ком остановить выбор? Ошибиться нельзя, второй попытки подобрать человека не будет и быть не может, нужно бить наверняка. Исполняя свои повседневные служебные дела, общаясь с людьми, отдавая распоряжения и перебирая всяческие документы, Георгий одновременно размышлял и о предполагаемом связнике. На ком же остановить выбор?
В конце концов, после напряженных размышлений, он остановился на четырех кандидатурах. Потом, еще подумав, из этих четверых он оставил двоих. Затем, поразмыслив, остановился на одной-единственной кандидатуре.
Этого человека звали Иваном, а фамилия была у него Гепп. Он был из поволжских немцев, которых в самом начале войны массово сняли с обжитых мест и отправили подальше на восток – кого в Казахстан, кого на Алтай, а кого в Кузбасс. Работал он на «Поварнихе» начальником одного из участков. О том, что Иван Гепп немец, Георгий знал от самого директора шахты. «Смотрите, – сказал директор Георгию, – этот человек – поволжский немец. Ссыльный. Так что сами понимаете… В общем, держите ухо востро». – «А для чего же его назначили начальником участка? – удивился Георгий. – Должность-то – ответственная. А он – немец». – «А кого еще назначать? – развел руками директор. – Наши кадры – все на фронте. А он человек грамотный, до войны окончил техникум. Не по шахтерской части, а, кажется, по ветеринарной, но все равно грамотный. Где я возьму другого? Так что пускай работает. Тем более что ничего подозрительного за ним пока не замечено. В НКВД мне так и сказали…»
И в самом деле, ничего подозрительного за ним не замечалось. Работал он добросовестно, участком руководил грамотно. Но был при этом малоразговорчивым, угрюмым и, иногда казалось Георгию, выполнял свои обязанности как бы через силу. Будто бы, была бы его воля, он не выполнял бы их вовсе. Конечно, все это могло быть внешним выражением его характера. Но что, если это не характер, а мировоззрение? То есть если он вечно зол и угрюм не из-за характера, а по другой причине, например из-за того, что его сослали, насильно выдернули из спокойной, сытой жизни, заставили жить в холодном, неприветливом краю, дышать черной угольной пылью, день изо дня пропадать на нелюбимой работе и вместе с тем не подарили никакой надежды вернуться к прежней жизни хоть когда-нибудь, хоть через десять или двадцать лет? Георгий знал: много сейчас на кузбасских шахтах и копях таких, как этот Иван Гепп, – угрюмых, затаившихся, отчаявшихся, носящих в себе злобу и ненависть. А что, если и начальник участка Иван Гепп тоже из них?
И Георгий решил, не откладывая, затеять с Иваном осторожный разговор. Разговор этот случился тем же вечером: участок, которым руководил Гепп, работал в ночную смену. Дождавшись, когда все рабочие разойдутся по местам и Гепп останется один, Георгий подошел к нему. Начальник участка мрачно взглянул на Георгия, но ничего не сказал: мол, если уж ты ко мне подошел, то и говори, а мне от тебя ничего не надо.
– И как дела на участке? – начал Георгий, но почувствовал, что такой вопрос фальшивый, и потому, если продолжать в таком же тоне, Гепп замкнется еще больше, и никакого разговора не состоится.
– Ты начальник и лучше знаешь мои дела, – ответил Гепп.
– Знать-то я знаю, – сказал Георгий, – да только не за этим я пришел.
В ответ Гепп лишь равнодушно пожал плечами и ничего не сказал. Молчал и Георгий. Он решительно не знал, как построить разговор. У него не было никакого опыта в таких разговорах. А если Гепп сочтет Георгия провокатором и донесет? Или просто уклонится от разговора на такую тему? Да мало ли как он мог отреагировать! Ведь разговор-то всем разговорам разговор! А вслед за разговором должны еще последовать и действия, которые будут куда опаснее разговора! В общем, разговор не состоится – Георгий это понял ясно и окончательно.
– Ладно, – сказал он, – я пойду… Как-нибудь в другой раз…
Гепп лишь повторно пожал плечами и ничего не сказал в ответ.
Вечером, после работы, Георгий рассказал Елизавете о своей неудаче. Выслушав Георгия, Елизавета спросила:
– Ты говоришь, он немец? Ссыльный, под надзором, лишенный всех прав и имущества… Наверно, здесь его ненавидят. Немец же… А семья у него есть?