Кружилась голова, постоянно першило в горле. Дымов заходил в помещения, осматривался. Партизаны и офицеры СМЕРШ вытаскивали трупы. В подземелье царил беспорядок. К эвакуации готовились активно. Отдельные помещения были связаны меж собой, другие имели единственный выход в коридор. Каждая комната имела собственную вентиляцию, но сейчас она работала плохо. Трубы под потолком, сплетения проводов, какие-то крашеные муфты, вентили. Помещения загромождали шкафы, стеллажи, рабочие столы, заваленные бумагами. Листы с рукописным и отпечатанным текстом валялись на полу, там же – канцелярский хлам, обломки колб и ампул. У стен теснилась специальная аппаратура, микроскопы, на полках – многочисленные банки, склянки и стальные контейнеры. На полу валялась гора белых халатов, медицинские маски. Одно из помещений напоминало операционную, другое – камеру пыток. Рухнул открытый стеллаж, разбилась целая галерея пробирок, запах химии и лекарств разнесся такой, что заглушил запах пороховой гари. На битом стекле пристроился мертвец с простреленным глазом – до него еще не дошла очередь отправляться в специально выделенную для трупов комнату…
Весьма интересная находка обнаружилась далее в комнате, напоминавшей бытовку. Здесь грудились запечатанные оцинкованные контейнеры размером метр на полметра. Сбить замки оказалось несложно, чем и занялись подоспевшие офицеры. Внутри оказалась документация, странные металлические предметы, похожие на термосы, своеобразные «матрешки в матрешках» – небольшие запечатанные контейнеры, в которых находился порошок в ампулах, розоватые кристаллические образования, таблетки в стеклянных флаконах. К перевозке готовили даже оборудование – компактные микроскопы, разобранные на детали устройства, фигурные емкости…
Не было времени все это досконально осмотреть. Дымов добрался до конца коридора, выставил перед собой пистолет. Освещение работало. Вверх тянулась лестница – семь или восемь ступеней. Дальше пространство сужалось, сдвинулись стены и потолок. В нише по правую руку что-то находилось. Влад достал фонарь, опустился на корточки. Холодок побежал по коже. Заведение готовили к подрыву. Именно в этом месте предстояло запалить бикфордов шнур… Электрический свет озарил ящики с тротилом – не меньше десятка. В некоторые шашки были вставлены взрыватели, змеился шнур. Подрывнику оставалось только щелкнуть зажигалкой и улепетывать со всех ног через задний ход… Из ниши по стене тянулись провода, целые скрутки, убегали к потолку, оттуда вились в обратном направлении, к лаборатории. Влад поежился. Значит, и в лаборатории тоже спрятана взрывчатка, ее не заметили в пылу сражения, и просто чудо, что не всадили в нее пулю. Все логично, после себя фашисты оставляют выжженную землю. А специалистов по разминированию в его группе, к сожалению, не было.
Он невольно пошел на цыпочках, добрался до двери черного хода. Здесь все было скромно, но качество двери внушало оптимизм. Осветилась мощная конструкция, стальные стяжки, перекрывающие проем. Штурвал отсутствовал, но имелись толстые задвижки, запирающие дверь в трех местах. Мелькнула недоуменная мысль: а здесь точно разрабатывали таблетки, а не что-то серьезнее? Обычными гранатами такую дверь не проломишь. А вся взрывчатка находилась внутри (или нет?). Влад прижался к двери. Снаружи было тихо. Можно все бросить и уйти… Впрочем, нет, уже нельзя! Неподалеку работал автомобильный мотор. С лязгом остановился грузовик, из которого стали спрыгивать солдаты. Гортанно кричал старший:
– Солдаты, видите эту чертову дверь? Взять ее под охрану и рассредоточиться!
Приказа загрузить под дверь взрывчатые вещества пока не поступало.
Дымов резко повернулся, услышав шаги.
– Не стреляй, это я… – в полумраке возникло бледное лицо с моргающими глазами.
Сердце сжалось. Влад обнял девушку, стал гладить по голове, нагнулся, поцеловал в висок. Она за лаской и пришла – подняла голову, подставила губы. Он стал их жадно целовать. Рамона застонала, обвила его шею. Мурашки поползли по коже – на этот раз приятные, сладкие. Ей было безразлично, что он грязен, щетинист и одет в мундир, в котором кто-то умер. Они стояли обнявшись, казалось, целую вечность. На улице перекрикивались гитлеровские солдаты, завелся и отъехал грузовик. Майор насилу оторвался от девушки и пошутил:
– Не могу избавиться от чувства, что мы здесь не одни.
– Прости, – прошептала Рамона. – Это я виновата, не смогла удержаться. Вдруг мы скоро умрем? И многого не сделаем… Нужно возвращаться, там все очень тревожно…
Влад опомнился, схватил Рамону за руку, увлек за собой. Дым в коридоре уже рассеялся. Сверху никаких вестей не поступало – выжившие работники объекта приходили в себя. Мишка Балабанов баловался с откатной дверью – закрывал ее, потом открывал, поражаясь простоте и гениальности конструкции.
– Детский сад, товарищ майор, – прокомментировал действия товарища Садовский.
Трупы оттащили в лабораторию и бросили. Своих погибших поместили туда же, но укрыли белыми халатами. В мертвых глазах Андерса Смилги застыло недоумение – умирать он явно не планировал.
В женском санузле коротала время фрау Маркс. Сбежать оттуда было невозможно. И задвижка на двери не подкачала. Немка сидела на унитазе, откинув голову, повернулась на звук открывшейся двери. Она смотрела тяжело, исподлобья, явно лелеяла планы о сокрушительной мести.
– Долго еще будете издеваться? – процедила блондинка сквозь зубы. – Пристрелите или дайте уйти. Вы добились того, чего хотели…
– Нет, фрау Маркс, мы вас не пристрелим, – уверил Влад. – Вы будете жить долго, хотя и не скажу, что счастливо. Чем вас не устраивает это убежище? Здесь тепло, уединенно, есть вода, и ходить далеко не надо… Когда определимся с ситуацией, вас выпустят, не беспокойтесь. Не уходите никуда, договорились? – Он не удержался от язвительной гримасы, захлопнул дверь и замкнул ее на запор.
Выживших сотрудников лаборатории собрали в помещении на западной стороне подземелья. Комната напоминала ординаторскую – возможно, таковой и являлась. Людей уже обыскали, изъяли личные вещи, документы. Восемь человек в штатском сидели кучкой в углу и сами казались подопытными. Хоть состязания проводи: кто из них всех мертвее и белее. Две женщины, остальные мужчины. Не до них сейчас было! Профессора Абеля здесь не было, а жаль, его поимка стала бы вишенкой на торте. Мужчины втягивали головы в плечи и отводили глаза. Женщины напоминали скорбящих мадонн на иконах. Дымов скрипнул зубами – чертовы нацисты в белых халатах! И расстреливать неловко, будут потом во сне являться, показывать пустые руки – дескать, без оружия, а стрелял.
Он кивнул плотно сложенному мужчине средних лет – и у того от страха свело скулы.