– Ну, выбирайте, – сказал он таким тоном, словно делал товарищам одолжение, и начал скороговоркой перечислять названия фильмов и исполнителей главных ролей.
Стрекот Ники влетал Нилу в одно ухо и вылетал из другого. Прожив с Лисами достаточно времени, он запомнил фамилии многих актеров, но все названия звучали незнакомо. В данный момент, однако, его это совершенно не волновало, что не укрылось и от Ники:
– Эй, Нил, прием! Ты меня вообще слушаешь?
Нил посмотрел на полумесяцы следов от ногтей, вдавленных в ладонь.
– На твой вкус.
– От вас обоих никакой помощи, – пожаловался Ники, но тут же сделал выбор и, щелкнув коробкой, извлек из нее DVD-диск. Шариковый наполнитель кресла-мешка захрустел: Ники устраивался поудобнее. Уселся ли Эндрю, Нил не слышал, а обернуться и поискать его глазами не решился. – Ну же, Нил, – не вытерпел Ники.
Медлить дальше он не мог.
– Иду.
Верхний свет погас, и это означало, что, впустив Ники, Эндрю остался у двери. Мысль о том, что Эндрю, как и ему, потребовалось место и время, чтобы прийти в себя, почти свела на нет все попытки Нила вернуть себе непринужденный вид. Холодное ведерко с мороженым немного помогало остудить жар, и, прижимая его к груди, Нил встал из-за стола. Места между креслами-мешками не было, но и явно избегать Эндрю он не мог, а потому сел на полу слева от его кресла.
Как только Эндрю присоединился к компании, Ники запустил фильм. Нил пялился на экран, чтобы не смотреть на Эндрю, но, спроси его кто-нибудь потом, о чем было кино, он бы не ответил. Два часа спустя, лежа в постели, он все еще чувствовал кожей стук сердца Эндрю.
В юности Нил пережил немало периодов, наполненных чудовищным напряжением, однако неделя перед первым матчем «Лисов» во втором туре измотала даже его. Стрессовали все, и нервозность товарищей автоматически влияла на Нила. Дэн старалась не терять хладнокровия, и все-таки, когда она командовала Лисами на тренировках, Нил порой улавливал в ее голосе истеричные нотки. Элисон по поводу и без срывалась на защитников, костеря их за несыгранность, Кевин рычал вообще на всех. Мэтт сначала держался бодро, но постепенно становился более дерганым.
Беспокойство испытывала даже Рене – правда, умело его скрывала. На людях она выглядела спокойной как скала, сохраняла свою обычную ровность и дружелюбие, но когда в перерывах между тренировками прогуливалась по стадиону в компании Нила и Эндрю, сразу как будто сдувалась. Она не признавалась, что мучается беспокойством, однако на ее лице с каждым днем все явственнее проступала усталость. Нил, разумеется, вопросов не задавал, опасаясь, что Рене храбрится в том числе и ради него, тогда как на самом деле ей сейчас нужно выдохнуть и успокоиться.
Через несколько дней Нил догадался, что тревога Рене по большей части связана не с «Лисами». На прогулках она теперь почти все время молчала, уткнувшись в телефон, а горькие складки, время от времени появлявшиеся в уголках губ, говорили, что переписка с Жаном ее определенно не радует.
После вечерних тренировочных игр Лисы уходили со стадиона в синяках и ссадинах. Нападающие, Кевин и Нил, рвались к воротам в полную силу, и защитники противостояли им, как настоящему сопернику. Боль стала постоянным спутником Нила, однако все, о чем он думал за ужином, – как бы побыстрее вернуться на ночную тренировку.
Поздним вечером в среду, когда Нил вез Кевина в «Лисью нору», он сказал:
– Надо было взять Эндрю.
– Нет, – качнул головой Кевин. – Повторяю: он должен пойти по собственной воле, а не поддаться на наши уговоры, иначе от этого толку не будет.
– Да, ты это говорил, но нам нужно тренировать удары по защищенным воротам.
– Не вижу смысла, – возразил Кевин. – Твоя мишень – не вратарь, а ворота. Голкиперы меняются каждую неделю, манера игры и силы у всех разные. Зачем стремиться обыграть конкретного вратаря, если на остальных это никак не скажется? Совершенствуй собственную технику, и тебе станет неважно, кто защищает ворота.
– Я просто хотел сказать, что…