Свита короля

Он догадывался, что это такое, хоть и надеялся – а может, не оно? Нил вытащил мобильник из кармана и откинул крышку, чтобы увидеть продолжение обратного отсчета. «35». Он молча смотрел на экран. Если бы он верил в знаки, то счел бы этот явным намеком на то, что ему следует остаться с Кевином. Они успели бы отсмотреть еще один матч, перед тем как уйти в пятничный отрыв. Еще одна запись – и он запомнит всех игроков по номерам. До финала меньше трех месяцев. У «Лисов» нет права на ошибку.

Нил поднял глаза, готовый ответить отказом, но тут в дверном проеме рядом с Ники вырос Эндрю. Нил посмотрел на него и вспомнил, как осенью Ники с тревогой предостерегал его о дне, когда экси перестанет заменять собой весь мир. Экси может значить очень многое в жизни – многое, но не все. Экси не способно собрать его по кусочкам, как это получается у Лисов. Экси – не человек, который, бросив все, помчится за ним в аэропорт, не задавая вопросов; экси не назовет его другом. После смерти матери Нил выстраивал свою жизнь вокруг экси, потому что больше у него ничего и никого не было, но теперь он не один.

Возможно, он пожалеет о своем решении в понедельник, когда на тренировке будет многократно уступать Кевину, но до Кевина ему в любом случае не дотянуться. Нил захлопнул крышку телефона и посмотрел на Дэя:

– Тебе какое взять?

Кевин уставился на него в ответ.

– Ты же не едешь, – полувопросительно-полуутвердительно сказал он.

– Пока просмотрим еще одну игру, магазин закроется. Так с каким тебе вкусом?

Кевин не ответил; наверное, до того разочаровался в Ниле, что не воспринял вопрос. Впрочем, какая разница, что думает Кевин? Ведь, как напомнил ему Нил на прошлой неделе, его, Кевина, путь в мае не оборвется. Он хоть каждый вечер без конца может смотреть записи матчей и анализировать тактику соперников – у него-то впереди вагон времени.

Нил сунул телефон в карман и встал.

– Напиши Ники, когда определишься.

Выиграв в этом «перетягивании канатов», Ники был вне себя от счастья. Нил позволил его радости заглушить недовольство Кевина и повел Ники вниз, к машине. Почти всю дорогу Ники трещал об Эрике, так как большую часть мая планировал провести в Германии. После короткого воссоединения на Рождество он скучал по Эрику еще сильнее и буквально считал дни до встречи. Ники немного тревожило, что близнецы останутся одни, но он надеялся, что Нил за ними присмотрит и к июню, когда вновь распахнутся двери общежития, оба будут живы и здоровы.

Они уже подошли к холодильникам с мороженым, а Кевин так и не прислал эсэмэску, поэтому Ники сдался и набрал его номер. Нил предполагал, что Дэй не ответит, однако Кевин не настолько обиделся на товарищей, чтобы отказаться от дармового угощения. Ники расплатился быстрее, чем Нил успел предложить свою часть денег, и они вернулись обратно с добычей.

Кевина в гостиной они не обнаружили, но дверь в спальню снова была закрыта, – видимо, он возобновил просмотр матчей в одиночестве. На мгновение Нилу стало неприятно, что Кевин его не дождался, но о своем выборе он не жалел и теперь. Ники принес из кухни ложки и раздал их страждущим сладкоежкам. Когда он вышел из спальни, куда ходил, чтобы снабдить ложкой и Кевина, Нил бросил на него вопросительный взгляд, однако Ники лишь закатил глаза и ухмыльнулся.

Кинув опустевшее пластиковое ведерко в сторону мусорной корзины, Хэммик упер руки в бока и с минуту придирчиво изучал стойку с DVD-дисками, после чего пожаловался:

– Смотреть вообще нечего. Пойду пороюсь в коллекции Мэтта.

Несмотря на решительный тон, он секунду-другую подождал, не завернет ли Эндрю эту идею. Нил перевел взгляд на Эндрю, который грел ведерко с мороженым в ладонях. Убедившись, что возражений нет, Ники убежал. Нил запер за ним дверь, взял свое мороженое, подошел к Эндрю, сел на пол рядом с креслом-мешком и прислушался. Звуков игры из спальни не доносилось, зато и наушники Кевина, валявшиеся на столе, исчезли. Отставив ведерко с ложкой в сторону, Нил испытующе посмотрел на Эндрю.

– Вопрос, – сказал он и ненадолго замялся, подбирая слова. – Когда ты сказал, что не любишь прикосновений, ты имел в виду, что не выносишь их совсем или что не доверяешь кому-то до такой степени, чтобы позволить до тебя дотронуться?

Эндрю скользнул взглядом по его лицу.

– Не имеет значения.

– Имеет. Иначе я бы не спрашивал.