Она провалилась в небытие.
Боль, от которой раскалывается голова. Надо мной небо – совсем близко, можно дотянуться рукой, – оранжевое и безоблачное.
Судя по ощущениям, я лежу на чем-то твердом и песчаном.
Я внутри виртуальной реальности? Я Гулливер, смотрю на небо лилипутов?
Небо вращается и качается, и даже несмотря на то что я лежу, мне кажется, будто я падаю.
Меня вот-вот стошнит.
– Закрой глаза до тех пор, пока не пройдет головокружение, – говорит чей-то голос.
Тембр и интонации мне знакомы, но я не могу вспомнить, кто это. Я только знаю, что уже давно не слышала этот голос. Я жду, когда мне станет лучше. Лишь теперь я замечаю неудобную коробку носителя информации, впившуюся мне в спину, она закреплена скотчем. Я ощущаю прилив радости. Пусть видеокамеры пропали, но самая важная часть оборудования в передряге уцелела.
– Вот, выпей! – говорит голос.
Я открываю глаза и силюсь сесть, и чья-то рука подхватывает меня под лопатки. Рука маленькая, но сильная – женская. В тусклом освещении у меня перед лицом, словно в камере-обскуре, материализуется фляжка. Только тут до меня доходит, как же мне хочется пить.
Я смотрю на лицо за фляжкой – Цзяньвень.
– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я. Все вокруг по-прежнему кажется нереальным, но я начинаю понимать, что нахожусь внутри палатки – вероятно, одной из тех, которые видела в лагере.
– Нас обеих привело сюда одно и то же, – говорит Цзяньвень.
За столько лет она почти не изменилась: по-прежнему строгая, деловитая, все те же коротко стриженные волосы, все тот же твердый подбородок, бросающий вызов всем и вся.
Цзяньвень просто немного похудела, высохла, словно годы выжали из нее остатки мягкости.
– «Сострадание». Это я его создала, а ты хочешь сломать мою работу.
Ну конечно, мне следовало догадаться! Цзяньвень всегда недолюбливала официальные организации и мечтала их разрушить.
И все-таки мне приятно снова встретиться с ней.
Когда мы еще учились на первом курсе, я написала статью для университетской газеты о сексуальных домогательствах на вечеринке в клубе. Жертва не была студенткой и впоследствии отказалась от своих показаний. Все осудили мою заметку, назвали меня нерадивой, заявили, что я, в погоне за сенсационным материалом, забыла о необходимости тщательного анализа фактов. Вот только я знала, что была права: жертва пошла на попятную под давлением, однако доказательств у меня не было. Лишь Цзяньвень поддержала меня, защищая при любой возможности.
– Почему ты поверила мне? – спросила я тогда.