Или, скажем, шутка, завершающая сцену, должна была настроить зрителей на определенный лад. Если это не удавалось сделать видоизмененной цитатой из классики, компьютер пробовал прикол из поп-культуры, розыгрыш или даже импровизированный музыкальный номер – многие из подобных альтернатив не пришли бы в голову ни одному режиссеру, но у «Большого Семи» не было никаких предубеждений, никаких запретов. Он перебирал все варианты и выбирал лучший, основываясь исключительно на результате.
«Большой Семи» лепил актеров, создавал декорации, выбирал ракурсы съемки, изобретал реквизит, оттачивал реплики, сочинял музыку и разрабатывал спецэффекты – разумеется, все это в цифровом виде. Во всех этих составляющих компьютер видел лишь рычаги для того, чтобы поднимать эмоциональные кривые.
«Большой Семи» не работал со сценариями и раскадровками. Он не задумывался о сюжетных линиях, символике, аллюзиях и прочих терминах, которые можно найти в учебниках по кинематографии. Компьютер не жаловался на то, что ему приходится работать с цифровыми актерами и цифровыми декорациями, поскольку ничего другого не знал. Он просто оценивал каждый пробный показ, выявляя те места, где эмоциональные кривые по-прежнему отклонялись от цели, вносил большие и маленькие изменения и пробовал снова. «Большой Семи» не
На самом деле «Большой Семи» был идеальным автором. Единственной его задачей было создать такое же идеальное творение, как и швейцарские часы, которое провело бы зрителя строго по эмоциональной кривой, гарантируя, что он будет плакать и смеяться в нужном месте. И, выйдя из кинотеатра, зритель рассыпáлся бы в похвалах – единственный вид рекламы, который работает устойчиво и постоянно, преодолевая любые барьеры, которыми отгораживаются от рекламы люди.
«Большой Семи» создавал идеальные фильмы.
– Ну а чем предстоит заниматься
– Ну как же, вы войдете в состав тестовой зрительской аудитории, – улыбнулся Палладон. – Разве это не очевидно? Мы не можем допустить, чтобы наш секрет раскрылся, а «Большому Семи» для работы требуются зрители.
– Вы просто сидите в зале весь день и смотрите фильмы? Для этой цели можно использовать первых встречных с улицы!
– Нет, нельзя, – возразил Палладон. – Да, среди зрителей должны быть непрофессионалы, чтобы мы не отрывались от реальной жизни, но еще больше нам нужны те, кто обладает вкусом. Среди нас есть те, кто обладает обширными знаниями по истории кино, умением сочувствовать, широким эмоциональным диапазоном, тонким взглядом, умением замечать детали; «Большому Семи» необходим наш отклик, чтобы избегать банальных штампов и дешевых острот, приторной сентиментальности и выброса фальшивых эмоций. А как вы уже успели выяснить сами, состав зрительской аудитории определяет, насколько хороший фильм сможет создать «Большой Семи».
«Я повторял уже много лет, что нам нужно привлекать больше женщин».
– Лишь проверяя свое мастерство на самых изысканных гурманах, шеф-повар может создать свои лучшие блюда. Чтобы создавать лучшие фильмы в мире, «Большому Семи» требуются самые лучшие зрители.
«А для настоящего художника хороший вкус – самый ценный инструмент».
София сидела в полном одиночестве в зале совещаний.
– С вами все в порядке? – засунула в дверь голову секретарша.
– Да. Просто мне нужно немного побыть одной.
Палладон объяснил, что для борьбы с физической усталостью ей будут давать глазные капли и делать массаж лица. Также будут препараты, вызывающие потерю краткосрочной памяти, чтобы зрители забывали фильм, который только что видели, и начинали следующий просмотр с чистого листа. Это забвение было необходимо, для того чтобы «Большой Семи» получал точные отклики.
Палладон еще много чего сказал, но София больше ничего не запомнила.
«Значит, вот каково это – разлюбить».
– Дайте нам знать в течение двух недель, – сказал Палладон, провожая Софию по длинным коридорам обратно ко входу.
София кивнула. Ее внимание привлек рисунок на футболке художественного директора.