Зазеркалье. Записки психиатра

– Я не о себе, – хмыкнул тот. – Хотя порой думаю, что домашним животным в хороших руках лучше, чем людям, живется.

– У меня овчарка немецкая, – Александра снова откинула голову на спинку. – Титус Блэкбург зовут. По-домашнему – Тяпа. Отличный парень!

– Я вообще-то тоже животных люблю, – сказал зам. – Почти всех. За их выносливость. За подсознательное стремление выжить. За основной, так сказать, инстинкт. – Он устроился поудобнее, закинув руки за голову. – Началась у меня эта любовь почти как у всех в детстве – с рыбок. Но с рыбами любовь закончилась довольно быстро. Они даже до собственного новоселья в аквариуме не дотянули. Ничего, кроме корма из засушенных рачков и вида на улицу из трехлитровой банки с подоконника, так и не узнали, – печально вздохнул он.

– Ты что, их съел, что ли, по пьяни? – хмыкнула Александра.

– Ты что? – возмутился зам. – Я тогда еще не пил, в первом классе-то. Пить позже начал… В пятом… Когда осознал несправедливое устройство мира, – он сделал паузу, видимо, ожидая расспросов, но Александра промолчала. – Потом, через много лет, когда у меня уже дочка появилась, завели мы попугайчиков. Волнистых. Крикливых. А чего стоил их утренний гвалт? До подъема на работу еще два часа, а спать невозможно – уже демонстрируют всем свое жизнелюбие и восторгаются по поводу очередного утра. Я вот здесь, в Каире, тоже рано стал просыпаться, – посетовал он. – С первыми муэдзинами. Да разве здесь поспишь? Солнце каждое утро. Просто мрак… А еще была у нас кошка…

– Ну давай, дальше рассказывай, раз уж начал, – приободрила его Александра, поворачивая голову вбок, чтобы лицо равномерно загорало.

– Случилось так, что летом остался я с этой зверюгой один на один. Жена с дочкой на каникулы к родственникам уехали. Я сначала даже обрадовался свободе. С их отъезда все и началось! Уж и не говорю об изгаженной обуви, изодранных обоях и мягкой мебели, кражах моей еды из тарелки, разбитых вазах, сорванных занавесках и перегрызенных проводах! Мало этого! Так еще ежедневный ор, будто это не лето, а март! И шерсть! Шерсть везде и повсюду. В еде, питье, на ковре, на одежде, в постели, в ушах и в носу! Даже в только что открытой банке сгущенки! Я же не мог, как жена, каждый день пылесосить. Бороться со всем этим можно только одним способом. Радикально. Повыдергивать плоскогубцами все когти, обрить наголо, оставив только усы, и, уходя на работу, чтобы не перегрызла в очередной paз провода, обматывать ей пасть клейкой лентой, предварительно вставив туда соломинку для питья.

– Вообще-то коготки кошкам стригут, – заметила Александра.

– Ну да, еще и маникюр-педикюр делают, – язвительно заметил зам. – Полное презрение к хозяину, правилам совместного существования и ко всему окружающему миру! Они сами по себе и всем своим видом показывают, что никто на этом свете не стоит и кончика их хвоста. Ты не поверишь, Сань, утром скинет будильник со стола и с грохотом сыграет подъем! Кошмар! Но поскольку любовь моя к животным не имеет границ и действовать радикально мне «Гринпис» не позволяет, пришлось искать другие пути. Начал с ласки… Таким подходом можно сломать любого зверя, но не кошку. Что только я не пробовал! И супер-пупер-корм, и мышки на резиночках, и на руках таскал, слова всякие говорил. Бесполезно! Ну не признает она меня зa хозяина, и все тут! Помог случай, – зам хмыкнул. – Как-то отмечали мы с друзьями у меня дома какой-то праздник. Был среди гостей и мой друг Серега. Метеоролог. Припер он мне в подарок метеорологический зонд с газовым баллоном, чтобы его быстро надуть, и говорит: «Мы тут старье списывали. А это штука оригинальная. В хозяйстве пригодится». Пригодилась, – зам рассмеялся. – Вытащил весь боекомплект на балкон, надул, тут на балкон приперлась моя кошара. Как бы проверить, а что это я тут без ее разрешения делаю? Только когда я ее за перила перекинул, она поняла, что влипла. Ноги-руки-хвост в одной плоскости растопырила, как белка-летяга. А я знай себе зонд поднимаю. Полет нормальный. Подержал ее минут десять на высоте и тяну назад. Снижение нормальное. Только когда стал ее сквозь листву дерева протаскивать, почувствовал, напряжение какое-то возникло. Даже испугался, что оторвется. Когда ж ее подтянул к балкону, понял, почему было тяжело – у нее в каждой лапе и в пасти листья зажаты.

– Ну, ты и живодер! – воскликнула Александра, садясь на шезлонге.

– А что? – невинно глянул на нее зам. – С тех пор я со своей кошечкой никаких проблем не знал. Начала даже команды голосом понимать. В общем, все встало на свои места: я хозяин, она кошка! Слушай, а что мы твой приезд вообще отмечать не будем? – неожиданно сменил он тему.

– Не будем. Я пошла, – Александра поднялась с шезлонга.

– Как пошла? Куда пошла? – подскочил зам. – А психотерапия? А консультация, как мне весной себя вести, чтобы за нормального сойти? – состроил он озабоченное лицо.

– Пойдем к выходу, по дороге расскажу, – Александра подхватила его под руку. – Значит, так. Имей в виду, активность солнца напрямую влияет на психику людей.

Зам удовлетворенно кивнул, потому что фраза ясно говорила о том, что во всем виноват не он, а небесное светило.

– Временной период для невротических обострений и шизофренических психозов, сопровождающихся агрессией, приходится на конец марта – начало апреля…

– Это прям щас, что ли? – забеспокоился он.

– …и продолжается весь последующий месяц, – спокойно продолжила Александра. – Другими словами, обостряются хронические заболевания, в том числе и целая группа психических расстройств. Они значительно варьируются, поэтому течение и прогноз непредсказуемы, – выразительно посмотрела на «пациента». – Психотические же переживания приводят к опасному поведению и не зависят от места нахождения больного человека.

– От места не зависят? – озабоченно переспросил он.

– Не зависят, – подтвердила Александра.