Не первая Вера

– Он, конечно – за кустами тяжело вздохнули.

– Вы просто здесь остались работать? Или «донором» как я?

– Да нет, не совсем, – Она помолчала, собираясь с мыслями.

– Сперва меня, как тебя, Алькальду показали, но толи энергия моя ему не показалась, толь другая причина была, а не нужна я ему была. На тот момент у него свой ещё пригодный «донор» был.

– Почему же не отпустили? – мой вопрос прозвучал глупо даже для меня.

– Марату подарили. Я его «донором» была два года. Сильная была, молодая, энергию быстро восстанавливала. Кроме того, очень сильно я для него старалась.

– Полюбили его без памяти? – презрительно фыркнула я.

– Нет. Домой хотела, к матери. Больше жизни хотела. Всё со временем разузнала и про энергию, что местное руководство предпочитает – что «едят», и про жизнь их вечную, про власть, про то, как тут устроено всё. Про гранит узнала. Где-то через год. Не как ты. – Она горько вздохнула.

– Я тоже домой хочу! Муж дома, мама, сестра… Я запнулась. – Вы же, как никто, понимаете, что такое наш мир, дом?

– Понимаю. Но как видишь здесь до сих пор. Я вот что пришла сказать: «Ничего не выйдет». Ты будешь «донором» Алькальда, пока будут силы, будешь ему «чистую» энергию отдавать. Добровольно. Потом ослабнешь, станет меньше энергии. Он начнёт голодать и злиться на тебя. Потом он начнёт её у тебя забирать силой. Какое-то время питаться «низкими вибрациями».

– Это как? Не поняла? Плакать опять? – я смяла в руке ни в чём не повинную ромашку.

– Этого будет не достаточно для выплеска энергии. Чтобы получать энергию сиреневого цвета будут лишать сна по несколько дней. Индиго – мучить твой мозг электрошоком. Голубого – смотреть на уродства и болезни. Зеленого – видеть страдания животных, людей. Желтого – оскорблять и унижать твоё достоинство. Оранжевого – насиловать. Красного – пытать до потери сознания. И, в конце концов, тебя выпьют до дна. А Марат привезет нового «донора». Ты не первая, даже не сто первая. Тут так.

Я сидела пораженная. Оглушенная. Веря и не веря в то, что неизбежно со мной произойдет. Вспомнилось измученное лицо женщины в фургоне, сожженной заживо в карьере. «Тут так» – стучали в висках слова Нины.

– Алькальд будет это всё делать? Он всегда так делает? – подсознательно я очень хотела думать, что эти страшилки только для моего послушания.

– Нет, не сам. Алькальд предпочитает «чистую энергию». Его статус, положение позволяет ему менять доноров часто. Но у него много подчиненных: генералы, полковники, куча солдат. Всем нужна энергия. Все получают её рано или поздно, как объедки с его стола.

– Меня передарят дальше? Как вещь?

– В один из вечеров машина не отвезет тебя к Алькальду. Отвезет к кому-нибудь другому. Генералы питаются «низкими частотами» синего спектра, в основном. Если выживешь, то здесь, в лагере, переселят тебя в общий барак.

Или ездить к солдатам будешь с другими «особями» в фургоне. Они проще, любят энергию оранжевого или красного спектра.

Нина замолчала. Она ждала моей реакции. А я не знала, что сказать. Мозг лихорадочно пытался найти лазейку, выход, чтобы всё сказанное не относилось к моей судьбе, и не находил.

– Значит, – я медленно подбирала слова, – Все женщины в лагере тоже «донорши», только низких энергий, верно? Всех похитили?