Никола нахмурился, Иван бросил на Николу короткий взгляд и тоже нахмурился. Оба молчали, не зная, как реагировать на заявление друга.
– Что притихли? – прервал молчание Демитр. – Тебе ведь знакомо это имя, Иван?
– Да, я его знаю, – медленно произнес Иван.
– Ты не просто его знаешь, – продолжил Демитр. – Ты дружил с ним с детства, твои первые шаги в партизанском движении связаны с этим человеком.
– Насчет этого ты преувеличиваешь. Мы лишь контактировали по организационным вопросам, и то нечасто.
– Знаешь, какую должность занимает сейчас друг твоего детства?
– Да, я слышал об этом, – неохотно ответил Иван. – Он занимает пост секретаря ЦК БКП.
– И весьма близок к Тодору Живкову. Сегодня его имя склоняли на все лады, – сообщил Демитр. – Прымова характеризовали как одного из самых преданных людей Живкова, и он, кстати, первым идет на выбывание в том случае, если переворот пройдет удачно. Большинство из сталинистского крыла считает, что Прымов не пойдет ни на какие компромиссы и будет до конца защищать своего кумира. Это неудивительно, именно во времена Живкова его карьера так резко пошла вверх.
Иван с Николой снова переглянулись, и это не укрылось от внимания Демитра.
– В чем дело? – резко сменив тон, спросил он. – Что за странные взгляды?
– Ты стал слишком подозрительным, – начал Иван. – Общение с верхушками ЦК не пошло тебе на пользу.
– Брось, Иван, – остановил друга Никола. – Раз он сам заговорил о Прымове, то все равно докопается до…
– Докопаюсь до чего? Договаривай, Никола.
– Сначала расскажи, зачем тебе понадобился Прымов, – потребовал Иван.
– Все очень просто. Вы с ним друзья детства, он знает твоего дядю, твое финансовое положение, то, как ты проявил себя во времена партизанского движения. Он должен тебе симпатизировать. Я рассчитываю на то, что ты сможешь завоевать его доверие, получить от него сведения о том, чем дышат приближенные Живкова. Мы слишком мало о них знаем, а это неправильно. Что-то подсказывает мне, что представления о ситуации в партии у сталинистской группы не слишком реалистичные.
– Поясни, что ты имеешь в виду, Демитр, – теперь словами друга заинтересовался и Никола.
– Чем больше я узнаю, тем больше сомневаюсь, что план заговорщиков сработает так, как надо нам. Слишком они эмоциональны, слишком беспечно относятся к безопасности и осторожности. При всей своей подозрительности, в большинстве случаев они совсем не заботятся о конспирации. Взять хотя бы в пример то, как легко нас приняли за своих. Нас не проверяли, не испытывали, нас даже толком не расспрашивали о том, чем мы жили все двадцать лет с момента провозглашения Болгарии Народной Республикой. Хватило того, что во время Второй мировой мы входили в состав партизанского отряда. Раз партизанил и хочешь примкнуть к заговорщикам – значит, ты свой человек. Слишком упрощенно, вам не кажется?
– Ты утрируешь. Нас приняли не потому, что мы партизанили, а потому, что партизанской деятельностью мы занимались в определенном отряде, – напомнил Никола.
– И все же они ошиблись. Мы – не те, за кого себя выдаем. – Демитр усмехнулся. – Мы – предатели, двойные агенты, а нас приняли за своих. Где гарантия, что таких, как мы, в группе сталинистов больше нет? С подобным подходом к делу я бы не удивился, если бы узнал, что половина заговорщиков на стороне Живкова. Хочу быть уверен, что планы наших «друзей» осуществятся, а не развалятся, даже не начавшись.
– Демитр, сегодня что-то произошло? Что-то, что насторожило тебя? – Иван приблизился к другу, положил руку ему на плечо. – Скажи, друг, вместе мы разберемся с ситуацией.