– Снег с ангельских крыльев, а на самом деле – ментол для остужения сжигающего адского пламени. Так сказано в этой библиотечной книге. Сок свежего винограда с лозы для ясности мысли перед лицом мрачных видений. А также ревень, винный камень, белый сахар, яичный белок, родниковая вода и бутоны клевера, напитанные доброй силой земли. Продолжать можно до вечера. Все тут записано. Добро против зла. Белое против черного. Я не могу проигрывать!
– О, ты, конечно, победишь, – заверил ее муж. – Только как ты об этом узнаешь?
– Думай только хорошее. Я иду за Томом – он мой оберег.
– Бедный мальчик, – сказал муж. – Как ты говоришь, невинное создание, которому суждено быть разорванным на куски на этой дешевой распродаже в Ложе «Жимолость».
– Том выживет, – сказала Эльмира и, прихватив с собой стакан булькающей бурды, спрятала его в коробку из-под овсянки, вышла из дверей, не зацепившись платьем, не порвав новые чулки за девяносто восемь центов. Осознав происходящее, Эльмира с воодушевлением прошла всю дорогу до дома, где ее дожидался Том в белом летнем костюмчике, как она ему велела.
– Ух ты! – сказал Том. – Что это у вас в коробке?
– Судьба, – сказала Эльмира.
– Будем надеяться, – сказал Том, опережая ее на два шага.
В Ложе «Жимолость» многочисленные дамы гляделись в зеркальца и оправляли юбки, спрашивая друг друга, не проглядывает ли нижнее белье.
В час дня миссис Эльмира Браун поднялась по ступенькам в сопровождении мальчика в белых одеждах. Он держался за нос и щурился, чтобы хотя бы одним глазом видеть, куда он ступает. Миссис Браун оглядела толпу, затем коробку из-под овсянки, сняла с нее крышку, и у нее перехватило дыхание. Она вернула крышку на место, не пытаясь ничего выпить. Она прошествовала в глубину зала в сопровождении тафтяного шелеста, и все дамы перешептывались ей вслед.
Она уселась с Томом в задних рядах, и Тому было тошно, как никогда. Один его открытый глаз глядел на толпу дам и больше не закрывался. Сидя на своем месте, Эльмира извлекла свой эликсир и медленно выпила.
В половине второго президент миссис Гудуотер громыхнула председательским молотком, и все дамы, за исключением пары десятков, прекратили разговоры.
– Уважаемые дамы, – провозгласила она поверх моря шелков и кружев, увенчанных то тут, то там белыми или серыми шляпками. – Настала пора выборов. Но прежде чем начать, я полагаю, миссис Эльмира Браун, супруга нашего выдающегося графолога…
По залу пробежало хихиканье.
– Что значит «графолог»? – Эльмира дважды толкнула Тома локтем.
– Не знаю, – отчаянно прошептал Том, зажмурив глаза, ощущая, что локоть возник из тьмы.
– … супруга, как я сказала, нашего выдающегося почерковеда, Сэмюэля Брауна… (хохот в зале) … из Почтовой службы США, – закончила миссис Гудуотер. – Миссис Браун хочет поделиться с нами своими соображениями. Миссис Браун?
Эльмира встала. Ее стул опрокинулся и грохнул, как медвежий капкан. Она подскочила на целый дюйм и закачалась на каблуках, которые заскрипели, словно собирались в любой момент рассыпаться в прах.
– Мне есть что сказать, – промолвила она, удерживая в одной руке пустую коробку из-под овсянки и Библию.
Другой рукой она вцепилась в Тома и рванулась вперед, расталкивая чужие локти и бурча: «Смотрите, куда идете! Полегче, вы там!» – чтобы дойти до сцены. Обернулась, опрокинула стакан с водой, разлив ее по столу. И при этом наградила колким взглядом миссис Гудуотер, которой пришлось вытирать разлитую влагу крошечным платочком. Затем с затаенным торжеством Эльмира достала опустошенную склянку из-под зелья, продемонстрировала миссис Гудуотер и прошептала: