– И ты в нее веришь?
– Да, верю. И не верю.
– Подумать только, что творится в городе! – Дуглас всмотрелся в горизонт, где облака лепили на небе исполинские изваяния древних богов и героев. – Заклятия, восковые куклы, иглы, эликсиры, говоришь?
– Не столько эликсир, сколько отменное рвотное. Блям! Иии-ааа! – Том схватился за живот и высунул язык.
– Ведьмы… – промолвил Дуглас. И таинственно прищурился.
ХХ[64]
И вот настанет день, когда отовсюду слышно, как с веток падают яблоки, одно за другим, то здесь, то там. Потом по три, по четыре, по девять и двадцать, и вот яблоки хлещут, как дождь, стучат, как подковы по мягким темнеющим травам. И ты – на древе последнее яблоко, ждешь, пока ветер медленно расшатает твое гнездо, что на небе, и наземь низринет. И не успеешь удариться оземь, как позабудешь о том, что были когда-то яблоня или яблоки, лето или зелень внизу. И будешь падать и падать во тьму…
– Нет!
Полковник Фрилей спешно открыл глаза, выпрямился в своем кресле-каталке. Выбросил свою холодную руку, чтобы нащупать телефон. Он все еще на месте! И прижал его к груди, моргая.
– Не нравится мне этот сон, – обратился он к своей пустой комнате.
Наконец дрожащими пальцами он поднял трубку, вызвал телефонистку междугородной связи, назвал номер и стал ждать, глядя на дверь, словно в любое мгновение рой сыновей, дочерей, внуков, сиделок и докторов мог ворваться и отобрать у него последнюю роскошь в жизни, которую он позволял своим угасающим чувствам. Много дней (или лет?) назад, когда его сердце вонзалось в ребра и плоть, как кинжал, он слышал голоса мальчишек внизу… как же их звали? Чарльз, Чарли, Чак, да! И Дуглас! И Том! Он вспомнил! Они выкликали его имя внизу в коридоре, но дверь перед ними оказалась заперта, и мальчики повернули назад. «Вам нельзя волноваться», – говорил врач. Никаких посетителей. Никаких, никаких, никаких. И он услышал, как мальчики переходят улицу. И увидел. Помахал рукой. А они помахали ему в ответ. «Полковник… полковник». И вот он сидит в одиночестве с крохотной серой жабой, именуемой сердцем, которое время от времени еле трепыхается то тут, то там в его груди.
– Полковник Фрилей, – сказала телефонистка. – Ваш заказ: Мехико-Сити, Эриксон 3899.
И вот далекий, но бесконечно чистый голос:
– Bueno.
– Хорхе! – вскричал старик.
– Синьор Фрилей! Опять вы? Это же стоит больших денег!
– Ну и пусть! Ты знаешь, что делать.
– Si. Окно?
– Окно, Хорхе, если тебя не затруднит.
– Минуточку, – произнес голос.