– А теперь последние огни… там… и там…
Он лежал в постели, вокруг спал город, чернел овраг, озеро молча набегало на свой берег, и все, его родня, друзья, пожилые люди и молодежь, спали кто на одной улице, кто на другой, кто в этом доме, кто в том или – на далеких сельских кладбищах.
Он смежил веки.
Июньские рассветы, июльские полдни, августовские вечера – все сошли на нет, иссякли, удалились навсегда, оставив в его голове одни лишь впечатления о себе. Теперь всю прохладную осень, и белую зиму, и зеленеющую весну предстояло подводить итоги прошлого лета. А если он что-нибудь забудет, то в погребе есть вино из одуванчиков с большущими номерами на каждый день. Он будет частенько туда наведываться, смотреть прямо на солнце, пока не сможет больше выдержать, затем закроет глаза и будет созерцать точечки ожогов, летучие шрамы, пляшущие рубцы на своих теплых веках; он будет складывать и раскладывать каждый огонек и отблеск, пока не сложится ясная картина…
С этими мыслями он уснул.
И во сне закончилось Лето тысяча девятьсот двадцать восьмого года.
Лето, прощай
I. Почти Антиетам[73]
Глава 1
Иные дни похожи на вдох: Земля наберет побольше воздуха и замирает – ждет, что будет дальше. А лето не кончается, и все тут.
В такую пору на обочинах буйствуют цветы, да не простые: заденешь стебель, и окатит тебя ржавый осенний дождик. Тропинки, все подряд, словно бороздил колесами старый бродячий цирк, теряя разболтанные гайки. Рассыпалась после него ржавчина под деревьями, на речных берегах и, конечно, у железной дороги, где раньше бегали локомотивы; правда, очень давно. Нынче эти рельсы, обросшие пестрой чешуей, томились на границе осени.
– Глянь-ка, Дуг, – заговорил дед, когда они возвращались в город с фермы.
У них в кузове фургона лежали здоровенные тыквы, числом в шесть штук, только-только снятые с грядки.
– Видишь цветы?
– Да, сэр.
– «Прощай-лето», Дуг. Такое у них название. Чуешь, какой воздух? Август пришел. Прощай, лето.
– Ничего себе, – сказал Дуг, – тоскливое у них название.
По пути в буфетную бабушка определила, что ветер дует с запада. Из квашни вылезала опара, будто внушительная голова инопланетянина, отъевшегося на урожае прошлых лет. Приподняв на ней шапочку-холстинку, бабушка потрогала эту гору. Такой была земля в то утро, когда на нее сошел Адам. То утро сменило собою ночь, когда Ева соединилась с незнакомцем на ложе в райских кущах.
Из окошка было видно, как в саду отдыхает солнечный свет, тронувший яблони золотом, и бабушка проговорила точь-в-точь те же слова: