– Ты и еще несметное количество людей, Дуг, не забывай.
– В такие дни, как этот, – пробормотал Дуглас, – мне кажется, что… только я!
– Понадобится помощь, – сказал Том, – только крикни.
– Что может сделать десятилетний братишка?
– Десятилетнему братишке будущим летом будет одиннадцать. Я буду разматывать мир, как резиновую ленту на мяче для гольфа, каждое утро, а потом намотаю обратно. Если попросишь, покажу, как это делается.
– Чудик.
– Всегда таким был. – Том скосил глаза и высунул язык. – И всегда – буду.
Дуглас рассмеялся. Они спустились вместе с дедушкой в погреб, и, пока тот отрывал головы цветкам, мальчики смотрели на полки, где в бутылках с вином из одуванчиков мерцали застывшие потоки лета. Девяносто с лишним сверкающих пронумерованных бутылок из-под кетчупа, большинство полные, выстроились в сумерках погреба, по одной на каждый прожитый летний день.
– Ух ты, – сказал Том, – отменный способ сохранить июнь, июль и август. Очень практично.
Дедушка взглянул на него, подумал и улыбнулся.
– Да уж куда лучше, чем отнести вещи на чердак и никогда ими больше не пользоваться. А так ты можешь пережить лето за минуту или две на протяжении всей зимы. И когда бутылки опустеют, лето уйдет навсегда – и никаких сожалений, никакого сентиментального сора, о который будешь спотыкаться еще сорок лет. Чисто, без шума и пыли, вот это и есть вино из одуванчиков.
Мальчики тыкали пальцами то в одну, то в другую бутылку.
– Первый день лета.
– День новеньких теннисных туфель.
– Точно! А вот – Зеленая машина!
– Буйволиная пыль и Чэн Ляньсу!
– Ведьма Таро! Неприкаянный!
– Лето еще не закончилось, – сказал Том. – Ему нет конца. Я всю жизнь буду помнить, что случилось в каждый день этого года!
– Оно закончилось, не успев начаться, – сказал дедушка, раскручивая винный пресс. – Я не запомнил ничего, кроме какой-то новой травы, которую не нужно стричь.
– Ты шутишь!