— А ты думаешь иначе? — шутливо удивился он.
— Знаешь, что мне пришло в голову? Может быть, самое время уйти из жизни именно сейчас, когда все прекрасно?.. Ведь не будет же такое состояние длиться вечно. Опять нахлынут черные дни, раздражение друг другом, ужасные воспоминания…
— Марина, не надо об этом, — поморщился Илья Борисович. — Не надо все портить. Зачем? Никто не знает, что впереди.
— Почему? Я знаю, — легко и уверенно сказала она.
Нагорный недоуменно посмотрел на нее. Марина по-прежнему улыбалась.
— И что ты знаешь?
— Знаю, что через несколько мгновений мы врежемся в столб и уйдем из жизни в огне и пламени, — все так же улыбаясь каким-то своим мыслям, сказала она. — Уйдем вместе, чтобы оплатить все грехи и не грешить больше. Нас ждут небеса, мой дорогой!
— Марина, что за шутки? — чуть напрягся Нагорный. Нет, все-таки от последствий злоупотребления алкоголем не уйти. На женщин они действуют особенно быстро и бесповоротно.
— Знаешь, я могла бы тебе этого и не говорить…
Марина все прибавляла и прибавляла скорость.
— Но мне хочется, чтобы ты хоть немного задумался о нашей жизни перед ее концом. О том, что мы с нею сделали.
Илья Борисович вдруг явственно почувствовал, как у него на лбу проступила холодная испарина.
— Марина, прекрати. Зачем? Ведь все было так хорошо! Мы забудем обо всем…
Марина покачала головой.
— Промокни лоб платком, ты весь мокрый. А что касается того, чтобы все забыть… Забыть ничего нельзя. Можно только рассчитаться за все. И за мою бедную сестру тоже.
— Зачем ты опять вспоминаешь об этом? Сколько можно!
— А я никогда и не забывала. Я помнила об этом всегда. К тому же, наша смерть убережет тебя от новых убийств.
— Каких убийств? Что ты несешь? — не выдержал, сорвался Илья Борисович.
Спокойный, какой-то отрешенный голос Марины пугал его уже по-настоящему. Она не шутила. Она… она просто сошла с ума!
— Ты же готов убить этого старика с картиной, — спокойно сказала Марина, и опять прибавляя скорость. — Но дело в том, что старик завещал картину Ирине… Она теперь принадлежит ей.