— Это мое личное дело.
— Отставить личные дела, — голосом старшины отрезал Прядко. — А если эти придурки завалили бы тебя в какой-нибудь подворотне?
— Пусть попробуют.
— Они и пробовать не будут.
Постно-отеческие наставления Прядко уже бесили:
— А чего ты от меня ждал? Чтобы я, как бобик, сразу отдал им съемку и забыл, что на моих глазах убили человека?
— Нет. Просто делом должны заниматься те, кому положено. Полиция, суд…
— Видел бы ты этого следователя!
— А я его видел. Причем неоднократно. Он делал то, что ему приказали. Что, ты этого не понимаешь? Ты оказался в ситуации, когда все твои карты легко бьются. Там таких людей подключили… Что я тебе объясняю? Ты же сам в конце-концов все понял.
— Да, в конце-концов я все понял, — не стал спорить Ледников. — Только, знаешь…
— Знаю. Знаю, что у тебя на душе. Но давай не будем думать, что мы с тобой последние защитники Отечества.
— Иногда мне кажется, что так оно и есть.
— Мне тоже, — подмигнул Прядко.
— Наверное, это гордыня.
— Кто знает.
Помолчали, а потом Прядко сказал:
— Кстати, ты ко мне за помощью, почему не обратился?
— Да не хотел тебя по пустякам беспокоить. Хотелось самому разобраться, куда я вляпался. По старой памяти.
— Понятно. А я вот не гордый. Пришел. И очень на тебя рассчитываю. И думаю, ты мне не откажешь.
— Смотря в чем, — насторожился Ледников. Ясное дело, сейчас будет уговаривать помочь в расследовании какого-нибудь гиблого дела.