Смертельный рейс

– Никаких, – подтвердил Охлупкин. – Ни подошвы обуви, ни подковы ничем характерным не отличаются. Единственное, что я там нашел, – это гильза.

Шелестов торопливо схватил протянутую ему винтовочную гильзу. Свежая, это точно. Пролежала на земле совсем немного. Дождя не видела. Даже чуть запах сгоревшего пороха ощущается. Накол бойком капсюля обычный, непримечательный. Чуть смещенный от центра. Так практически у каждой винтовки. А еще? Есть, вот это уже замечательно!

– Смотри, Виктор, – Шелестов взял гильзу двумя пальцами. – Видишь вот эту глубокую царапину вдоль? Если она сделана не подковой, то это характерная примета конкретной винтовки. В затворе или в магазинной части царапается гильза. Старое оружие!

Обсуждение, какой дорогой двинулись диверсанты, заняло немного времени. В тайге дорог мало. Точнее, слишком мало. Распадки в нижней части, русла речушек да недавно выгоревшие участки.

– Мы должны проверить всего две версии, – раскладывая на траве карту, сказал Шелестов. – Первая: геологи являются диверсантами, завербованными вражеской разведкой предателями. Мы знаем цель и конечную точку их маршрута. Их передал начальник геологоразведочной партии. Конечно, после диверсии, боясь быть раскрытыми, они могут попытаться скрыться. Но все же попробовать стоит. Также нам надо найти следы диверсантов, если они к геологической партии отношения не имеют. Этих четверых на шести лошадях, включая двух вьючных, могли видеть жители поселка.

– Надо разделиться, – предложил лейтенант. – Я дам вам пятерых бойцов.

– Это лишнее, – хмыкнул Буторин.

– Нет, бойцов вы оставьте себе, – подтвердил Шелестов. – Вам, возможно, придется местность прочесывать. Нам отдайте сержанта Охлупкина. Следопыт, тайгу знает, да и подготовка боевая есть. Поверьте, мы тоже кое-что можем, но нам нужен таежный человек.

Глава шестая

Злой и невыспавшийся Коган слушал инженера-энергетика, а сам думал о своем. Да, есть техника безопасности, есть строгая инструкция и порядок включения и отключения сети. И табличка даже существует, которую работник обязан вешать на выключенный электрический рубильник. Вот она: «Не включать. Ведутся работы». И все же человек погиб. Кто-то включил рубильник, и работника убило током. Теперь уже не установить, висела табличка на рубильнике или валялась на полу – упала, и произошел несчастный случай по чьей-то халатности. Но, учитывая голод на квалифицированные кадры специалистов, разбираться придется с каждым случаем отдельно.

Кто прибыл вчера с пополнением? Один электрик, три авиационных механика, инженер по дизелям и метеоролог. Больше всего на аэродроме нужны авиационные механики. Их всегда не хватает. Придется проверять, хотя все они прошли проверку перед отправкой сюда. Доступ к самолетам – это не шутка. А тут еще какой-то метеоролог!

Коган, потирая раненую руку, прошел по коридору до выделенного ему кабинета. На стуле возле двери сидел щуплый невысокий молодой человек лет двадцати восьми. Увидев Когана, он сразу вскочил, тиская в руках старую цигейковую шапку-ушанку.

– Товарищ следователь, я Почетаев, – заискивающе заглядывая в глаза Борису, сказал молодой человек. – Вы меня вызывали. Я метеоролог, прислан сюда на аэродром проводить метеонаблюдения и составлять сводки погоды на трассе.

– Почетаев, – Коган внимательно осмотрел метеоролога с ног до головы, – вы вчера прибыли вместе с группой специалистов? Заходите!

Метеоролог зашел и вопросительно посмотрел на Когана. Тот кивнул на стул, стоящий по другую сторону стола. Борис прошелся по кабинету, собираясь с мыслями. Почетаев сидел спокойно, думая о чем-то своем.

«Странно, – подумал Коган. – Он знает, кто я такой. Он не в кабинете инспектора по кадрам. И о гибели товарища он знает. Они ведь вместе все сюда летели. В дороге могли и сдружиться. Или наоборот? Поссорились, и один другого… Нет, с выводами рано, – поморщился Борис. – Что это я? Устал, рука болит? А эмоций у него нет, это странно».

И начался обычный опрос. Нет, еще не допрос, а именно опрос. Где родился, где учился, где работал. Коган задавал вопросы равнодушным голосом. И все как будто нехотя, словно тяжкую надоевшую повинность отбывал. Делал пометки на листе бумаги, кивал в нужный момент. Через несколько минут он почувствовал, что его собеседник начал терять осторожность и упоминать о мелочах. Очень долго не спрашивал Коган самого главного. Но потом после вопроса, когда и где Почетаева принимали в пионеры, он вдруг неожиданно, буквально перебив собеседника на полуслове, спросил:

– Была в самолете ссора с электриком Агаповым? Или перед отлетом в Красноярске? Отвечайте!

– С кем? – Метеоролог не проявил находчивости.

«Глупо, – подумал Коган. – Или боится, или виноват. На труса не похож. Но они перед отлетом пили вместе и перезнакомились. И метеоролог пил наравне со всеми. То, что электрика зовут Павел Агапов, он точно знает. И что тот погиб, теперь вся прилетевшая группа знает. Сидели в курилке, обсуждали, головами сокрушенно качали». Это Коган наблюдал своими глазами. А теперь вот этот человек переспрашивает – с кем.