Удержать любой ценой,

Адриан выпрямляется и указывает на предмет.

В этот раз я натягиваю одеяла, чтобы получше рассмотреть, и сердце намертво замирает в груди. Покрывается льдом. Я уверена, что выгляжу такой же застывшей, как по ощущениям.

— Я...

Нет. Я не готова обсуждать это с ним. Я думала, у меня будет немного времени, чтобы подготовиться, понять, как сообщить Адриану об этом, чтобы он не вышвырнул меня или, того хуже, не убил собственными руками.

Хоть я никогда не чувствовала угрозы рядом с Адрианом, временами его настроение меняется со скоростью молнии. Что, если Адриан отреагирует, прежде чем подумает, и уже не сможет обернуть время вспять?

С трудом я сглатываю, пытаясь сказать что-нибудь еще, пока он не начал требовать ответа.

— Я... не знаю, что ты хочешь услышать.

— Правду. ― Его тон спокойный и монотонный, несмотря на напряженные плечи и пресс. — Я всегда хотел от тебя лишь правды, Валентина. Я думал, что дал вполне ясно это понять.

Адриан поднимает фото и кладет его лицевой стороной вниз на тумбочку. Я пытаюсь не дрожать, когда он забирается на кровать рядом со мной. Адриан протягивает руку, но я не могу позволить ему обнять меня, пока между нами все эти секреты.

Я отползаю назад так быстро, как только могу, в горле все еще стоят слова, которые мне нужно сказать.

— Я не могу... я не... — знаю, что этого недостаточно, даже близко недостаточно, чтобы объяснить ему хоть что-то.

У меня на глазах выступают слезы и катятся по щекам. Я сжимаю кулаки и отворачиваюсь; так чертовски надоело плакать. Кажется, это единственное, что мне хорошо удается.

— Валентина, — в гневе произносит Адриан.

Конечно, он ожидает от меня внимания и повиновения, но я не могу ему это дать. Я не могу ему в этом уступить, пока что нет. Нам требуется больше времени, чтобы все устаканилось... если вывалю на него все сейчас, это лишь ухудшит ситуацию.

Я дрожу и обхватываю руками талию, словно одной лишь силой воли могу уберечь себя.

— Ты можешь принять, что я скажу тебе правду, но не сейчас? — шепчу я. — Обещаю всё рассказать, но подожди немного, чтобы я смогла разобраться в происходящем.

Глупо просить Адриана о сострадании, это всё равно что просить океан перестать биться о берег.

— Валентина, — повторяет он более мягким тоном, благодаря чему по коже молниеносно проносится дрожь.

Я пытаюсь ещё немного отодвинуться, увеличить пространство – шириной в нашу огромную кровать – между нами, но он не позволяет. Адриан цепляется ладонями за мои руки, протаскивая по простыням к себе, пока я не ударяюсь ногами о пол на другой стороне кровати.

— Я уже говорил, что тебе от меня не сбежать. Ты не оставишь меня. И ты не закроешься от меня... во всех смыслах этого слова, — произносит Адриан, впиваясь пальцами в мои бицепсы.