Адриан тяжело сглатывает и кивает, несомненно, теперь он видит картину произошедшего. По крайней мере, понимает то, о чём я собираюсь признаться ему дальше.
— Я винила себя в смерти той женщины каждый день, как только поняла, что это было. Ты был первым человеком, который сказал мне, что это не моя вина. Я ценю это...
— Валентина... — предупреждает Адриан, крепко сжимая челюсть. — Перестань ходить вокруг да около и покончи с этим. Скажи это.
У меня дрожат руки, когда я прижимаю их к груди. Мне не удастся защититься, если он сорвется.
— В тот день я зашла в кабинет, поскольку искала тебя. И нашла ответ на вопрос, которым задавалась годами. Кем была та женщина? Кого я помогла убить?
Адриан пристально всматривается в мои глаза, глубина взгляда невообразима. Я не могу отвести взгляд. Я не могу дышать. Не могу думать... пока не признаюсь ему до конца.
— Теперь ты знаешь, почему я сбежала. Именно я убила твою мать. Ты подвергся жестокости своего отца из-за меня... это всё моя вина.
12
АДРИАН
Все страхи, неудачи и кошмары словно разом выскакивают из её маленького ротика. Валентина извиняется столько раз, что только это и повторяет сейчас сквозь мокрые от слёз ресницы и изнывающие от тревоги губы.
— Мне так жаль, — повторяет она. — Мне очень жаль.
Если она еще раз извинится, я сорвусь. Я бережно убираю Вэл со своих коленей и встаю с кровати... нуждаясь в дистанции.
Разумом я, конечно, понимаю, что она была ребёнком и невиновна в признанных преступлениях. Но как сыну и мужчине, который каждый день скучает по матери, это чертовски трудно слышать.
Валентина смотрит на меня в поисках поддержки или, возможно, понимания. Не могу ей этого дать. Могу лишь отвернуться и взглянуть на усеивающие комнату разбитые вещи. Подходящая обстановка, учитывая, насколько я сейчас полностью разбит.
Блядь. Сможем ли мы справиться с этим?
Не могу даже смотреть на Валентину. Эта мысль пробуждает во мне желание вновь и вновь впадать в ярость. И на этот раз шторм может не пощадить её.
— Адриан? — произносит она мягким шёпотом. Ещё один контраст относительно моих бурлящих эмоций. От этого ещё больнее, поскольку она произносит моё имя. Валентина никогда не называла меня по имени, пока я не просил её... или принуждал к этому.
Я не оборачиваюсь, боясь навредить ей или сказать что-то, о чём потом пожалею.
— Не надо. Оставайся здесь, и я попытаюсь поговорить об этом с тобой позже.
ebooksa
