Проходит несколько секунд, пока до меня доходит, что он имеет в виду. Сообразив, я делаю несколько шагов в сторону ванной. Дыхание у меня внезапно пресекается, я останавливаюсь, потому что ноги мои подгибаются сами собой. Чтобы не потерять равновесия, я хватаюсь за ручку двери, закрываю глаза и с усилием раскрываю их снова. Не могу поверить в то, что вижу. В ванной, полной воды, перемешанной с кровью, лежит обнаженная Роксана Владу. Она неподвижна, лицо ее покрыто восковой бледностью.
Матей Диникэ бормочет, продолжая сидеть в кресле:
— Почему она сделала это? Она вскрыла себе вены… — Он закрывает лицо руками и разражается рыданиями: — Господи! Почему? Почему?
— Плачьте, плачьте, — сдавленным голосом говорит Визиру. — Не надо сдерживаться.
Мне он тоже говорит что-то ободряющее. Не скрою, его поддержка мне очень нужна теперь. И не потому, что я до этого никогда не видел трупов. Видел, а не раз, а иногда это были мои боевые друзья… Но картину, которую я увидел в ванной, действительно трудно выдержать. Вопреки советам Визиру Матей Диникэ мучительно пытается сдержаться и вести себя перед нами как настоящий мужчина.
По всей видимости, к майору Визиру возвращается хладнокровие. Он снова приближается к ванной, задерживается там на некоторое время, потом просит меня заняться Матеем Диникэ и выходит из комнаты. Немного позже я слышу, как он кому-то что-то объясняет, сообщает адрес дома, где мы сейчас находимся. Молчит, слушает. Потом добавляет: «Да, да, я вас понял», заканчивает разговор и возвращается в спальню.
Диникэ уже не рыдает, теперь он впал в состояние прострации.
— Хотите воды? — спрашиваю я его.
— Что-что?
Мой вопрос он понимает только со второго раза.
— Нет, нет, спасибо, — отвечает Диникэ слабым голосом сломленного горем человека. Он бессильно лежит в кресле, размякший, с закрытыми глазами.
— Сейчас приедет милиция, — сообщает Лучиан Визиру.
При этом известии я оживляюсь, усматривая в приезде милиции хоть какой-то выход из положения. Самоубийство, труп в ванной — это не входит ни в мою компетенцию, ни моего столичного коллеги. Единственное, что меня связывает со всем этим, это то, что женщина, решившая вскрыть, себе вены, была женой старшего лейтенанта Михая Владу, офицера моей части. Еще вчера утром со слезами на глазах она просила меня помочь ей… Тогда я и сам думал, что супруги Владу переживают обычный семейный кризис, после которого жизнь этих двух молодых людей войдет в норму. Кто же мог ожидать подобной развязки? Владу — шпион, бесследно исчезнувший вместе с собственной машиной. Роксана лежит мертвая с перерезанными венами. Как и ее брат, я мысленно задаю себе вопросы: «Почему? Почему она это сделала? Ведь она хотела увидеться с нами… Чтобы рассказать, как узнала, что Владу связан с этим таинственным иностранцем. Может, тот иностранец и есть владелец не менее таинственного «мерседеса»? Что она хотела сказать нам всего несколько часов назад?..»
Визиру не находит себе места, меряет спальню крупными шагами; ступает он осторожно, будто боясь кого-то разбудить. Внимательно рассматривает все, что стоит в комнате, но ни к чему не притрагивается. На этой постели она спала… Подушка и белый пододеяльник не слишком свежие. На стуле валяется платье Роксаны, я его узнаю, вчера во время моего визита она была как раз в нем. Поверх платья брошены чулки и белье. Справа и слева от кровати тумбочки. Визиру по очереди подходит к каждой. В правой один ящик наполовину выдвинут — в нем валяется пустая упаковка от снотворного. Визиру явно что-то ищет… Может, перед смертью Роксана написала записку или хоть несколько строчек, чтобы объяснить свой отчаянный шаг. Такое обычно характерно для психологии самоубийц, хотя бывают и исключения…
Неожиданно Матей Диникэ, все еще пребывающий в прострации, бормочет как бы самому себе:
— Не могу понять… Голова идет кругом, я не могу понять! Господи, почему она это сделала? Я ее успокаивал, уверял, что все утрясется… Двадцать пять лет! В этом месяце ей исполнялось двадцать пять лет… 30 октября!
Он снова умолкает. Ни один из нас не решается спросить его о чем-нибудь. Тяжелое, как на кладбище, молчание прерывается через десять минут шумом мотора.
— Приехали!
Майор Визиру выходит и возвращается в сопровождении двух штатских: один грузный, а второй стройный и элегантный, даже щеголеватый. Вспомнив о том, что он хозяин дома, Диникэ встает с кресла. Он с трудом, но все же держится на ногах.
— Майор Теодор Винтилэ, — представляется толстяк, пожимая мне руку.
ebooksa